— Она сама вам сказала?
— Дурачком не прикидывайтесь. Это ж ясно, что вы ее накачали. Она — ваша клиентка. Сам окружной прокурор пытался получить от нее информацию, но она молчит. Придется ее посадить.
— Не будет ли это выглядеть несколько странно? Особенно если учесть ее происхождение и нынешнее социальное положение?
— Нет — она слишком многое знает. Ведь именно из-за пуговиц на комбинезоне вы послали Гудвина к Элен Тенцер. А комбинезон был на том мальчике, которого подбросили миссис Вальдон. Он и сейчас у нее. Следовательно...
— Вы же сами сказали, что миссис Вальдон молчит.
— Она рассказала о подкидыше по меньшей мере двоим. Нам ничего не говорила, но обязательно скажет, если она разумный человек и если, конечно, чиста перед законом. Она сообщит все, в том числе и то, что наняла вас и что вы уже успели для нее сделать. Не думаю, что ваше задание сводится к какому-то примитивному и грубому похищению ребенка, ведь адвокат миссис Вальдон сумел придать законный характер пребыванию мальчика в ее доме. Но, черт побери, я не сомневаюсь, что именно этот ребенок примерно до двадцатого мая жил у Элен Тенцер. У нее в доме обнаружены два детских комбинезончи- ка — в точности такие, как тот, что Гудвин показывал Анне Тенцер, и с теми же пуговицами. Чтоб они пропали!
Мне подумалось, что он неоправданно сурово отнесся к уникальным пуговицам. Хотя, возможно, ему пришлось пообщаться с Николасом Лосеффом, и именно этим объяснялась излишняя эмоциональность инспектора.
— Вот почему, — продолжал Кремер, — я хочу выяснить, что вы и миссис Вальдон знаете об этом ребенке. Окружной прокурор не смог ничего добиться ни от ее врача, ни от адвоката. Что ж, это их право — молчать. Служебная тайна. Но ведь у няни, горничной и кухарки такого права нет, значит, им просто заткнули рот. Няня, например, утверждает, что ей известно о ребенке совсем немного: это вполне здоровый мальчик месяцев пяти-шести. Стало быть, миссис Вальдон — не мать младенца. Она не рожала детей ни в декабре, ни в январе.
— Я дал вам слово, — произнес Вульф, — что не имею понятия, кто убил Элен Тенцер.
— А у меня со слухом все в порядке.
— Теперь даю слово, что мне известно не больше вашего о происхождении ребенка — кто его родители, где он жил раньше и кто под¬ бросил его.
— Не верю.
— Да ладно вам! Вы же прекрасно знаете, что я не стану понапрасну давать слово.
Кремер еще раз пристально посмотрел на него:
— Тогда что же, черт возьми, вам известно? Чего ради она вас наняла? Почему вы взяли ее под свою опеку? Зачем посоветовали молчать?