Нужно было уходить.
– А работы его… где?
– Это не ко мне, спросите в худфонде. – Человек заговорил почти сочувственно. – Там скажут.
– Когда? – выдавил Миха.
– Месяца… три? четыре? – неуверенно ответил тот. – Точно не помню.
* * *
– Он очень изменился, – жаловалась Ада брату, – стал такой неласковый.
Яков огрызался:
– Да отстань ты от парня! Работать будет, я уже говорил в институте; в университет вернется… За каким чертом ему твои ласки нужны?
– Но я мать!
– Ну и сиди дома со своим материнством!
– Я жизнь ему посвятила! Ради него я отказалась от личной жизни!
– Какая личная жизнь?.. Если ты сходила замуж, при чем тут личная жизнь?
– Замолчи! – не своим голосом заорала Ада.
«Эт-т, дура…» – бормотал Яков уже на ходу, натягивая пиджак. Хлопнула дверь.
Яшка никогда не понимал ее.
Оставалось кинуться на диван и разрыдаться – громко, отчаянно, безнадежно. «Если ты сходила замуж»… От гнева слезы высохли, словно сгорели. А ты, могла сказать она Яшке, если ты… котуешь круглый год, это называется личной жизнью? Ты под стол пешком ходил, я тебе сопли вытирала, когда у меня личная жизнь появилась.
«Личная жизнь» – это пусть в месткоме так называют. У нее появилась любовь. Любовь, которая Яшке и не снилась.
Она никому не рассказывала, как встретила Карима в библиотеке: стопка книг в руках, брови вразлет, глаза веселые, шальные… опасные глаза. Парень коротко взглянул на нее, потом куда-то в сторону. Ждет, поняла Ада, хотя ничего, как оказалось, не поняла: Карим думал, ее кто-то провожает. Ада окончила первый курс, ему оставалось учиться два года. Будущее было кристально ясным: он станет врачом, они поженятся… Юные, влюбленные, смешные, невинные, они могли бесконечно говорить, какая чудесная жизнь их ожидает.
Через два года Карим получил распределение в… Анадырь – туда, где кончается география. Страшно подумать: Аляска через дорогу! Он предложил простой и дерзкий план: пожениться сейчас – и поехать вместе. Но… как же бросить университет, осталось два года? Там доучишься, умолял он, зато мы будем вместе. «Зато» Ада представляла себе много раз, но разве в Анадыре, в этой дыре, есть университет? Я тебя дождусь, твердо заявила она, и приеду через два года. С дипломом.
Попрощались в последний вечер – его поезд уходил на рассвете. Карим обнял ее, прижав к груди. В щеку врезался какой-то твердый значок, и громкими горячими толчками билось сердце. Южная ночь милосердно и надежно скрывала всех, кто пришел в парк, и что там только не происходит во тьме, разбавленной редкими неяркими фонарями!..
Не с ними, нет; они застыли под старым тополем и боялись шевельнуться – себя боялись.