Жестокий рассказ (О'Хара) - страница 5

— Чем же ты богаче меня?

— За исключением того, что я могу заплатить тебе сто долларов за три часа игры на пианино для меня и другую сотню Сандре, — ничем. Тебя устраивает?

— Да, разумеется. Временно, — сказал Бадди. — У меня есть комната на Мэлроуз-стрит, курятник. В конце каждой недели бармен выворачивает мои карманы, так что я счастлив, если в них остается с полсотни. Но я не нуждаюсь в изысканных одеждах и не люблю пускать пыль в глаза, а когда спишь, хлопковая простыня не кажется жестче шелковой.

— Продолжай, если тебе становится легче. Выпей еще, — предложил Рекс.

Горькое чувство обиды охватило Бадди. Он неожиданно резко повернулся к пианино и проиграл самую быструю часть из «Дорожного блюза», затем внезапно остановился.

— Ты так не можешь.

— Да, — согласился Рекс. — Но ты тоже не можешь делать это так, как нужно. Отшлифованные куски мелодий — и все. Выпей, Бадди, и не старайся, чтобы я пожалел себя. Пойду приготовлю сандвич. Хочешь, пойдем, сделаешь и себе.

— Свое пиво я лучше допью, — ответил угрюмо Бадди, глядя на стакан.

— Дело твое, — направляясь в кухню, сказал Рекс.

^{>_{>Рис. В. ТЕРЕЩЕНКО}}

Прошло минут десять. Рекс сидел на кухне, запивая сандвич датским пивом. Его внимание привлекла тишина, исходящая из жилой комнаты, а желание подсмотреть, что делает его гость, сорвало его с места и толкнуло к двери. С недоеденным сандвичем в одной руке и стаканом пива в другой он, крадучись, приближался к комнате.

Возле портрета, на котором был изображен Рекс в мундире, в бриджах, с тюрбаном на голове и в фехтовальных перчатках, стоял Бадди, держа в правой руке большие библиотечные ножницы.

— На кой черт ты собираешься это делать? — спокойно спросил Рекс.

— Не знаю. Я как раз размышлял, нужно ли, — ответил Бадди и положил ножницы на стол.

— Этот портрет обошелся мне в две с половиной тысячи долларов, — заметил Рекс.

— Сумма меня не волнует, — сказал Бадди, возвращаясь к своему набивному стулу, на котором так и просидел почти весь вечер.

— Надо полагать, этот портрет принадлежит кисти хорошего мастера, не потому что он мой, а потому что художник хороший. Умер в прошлом году. В печати о нем были лучшие отзывы. Он редко писал портреты.

— И ты дал ему сто долларов, чтоб он поиграл для тебя, — вставил Бадди.

— Примерно так, — продолжал Рекс. — Я услышал о его денежных трудностях и дал ему работу. Нанял его. И платил сам, а не студия. Специалисты высоко оценили эту его работу, а ты собирался уничтожить ее, и, не подозревая, как она близка к настоящим произведениям искусства. Ты хотел, я понимаю, изрезать меня. Зачем?