Когда итальянка ушла зарабатывать себе на хлеб, Катя внимательно посмотрела на меня:
— Николай, Вы как-то напряженны, что-то не так.
— Нет, всё замечательно, просто волнуюсь, — и я зделал знак гарсону принести рюмку коньяка. Махнув её, я расслабился и наконец — то отдал должное французской кухне.
После ресторации решили прогуляться, благо подруга жила неподалёку, а погода благоприятствовала. Взяв меня под руку, девушка улыбалась каким-то своим мыслям. Затем она рассказала историю этой певички и плавно перешла на подругу, на вечер которой мы собирались.
На вечере было немало народу. После ляфуршета, который мы проигнорировали, люди потянулись в большую гостинную, где стоял инструмент. Мужчин было мало, ну наверное только по принуждению некоторые присутствовали здесь. Часа два выходили к роялю девушки и радовали публику своим пением или игрой. Я честно боролся со сном, чего-то сморило после ужина. Прошёл в задние ряды и присоеденился к таким же поклонникам Евтерпы, древнегреческой покровительницы поэзии и музыки. Подремав, начал слонятся по залу. Когда Екатерина подошла к роялю, поспешил занять место в первых рядах.
После непродолжительного проигрыша, она запела. Это была ария Розины из «Севильского цирюльника», затем исполнила цыганский романс и последняя вещь была мне не знакома. Рядом стоящая женщина подсказала, что это ария Нормы из «Caste Diva» Беллини. Я был очарован пением, нестандартная манера исполнения очаровала меня. Такое ощущение будто разобрали на кусочки, вывернув и почистив, собрали назад. Смотрел не отрываясь на исполнительницу и думал, как же она прекрасна сейчас. Именно во время пения, она становилась самой собой. Оглядываясь на окружающих, надеялся, что только я это вижу. Мне не нужна конкуренция. Мыслями я был с Катей и размышлял о способах её охмурения.
Назад ехали уже в полночь, на улице накрапывал дождик и поднятый верх коляски создавал нам уют. Несколько минут ехали в молчании. На повороте нас качнуло и я плечом коснулся Кати. Мне показалось, что её зябко — ну или мне хотелось бы, что бы так было. И я придвинулся к ней ближе, а тут ещё её рука попалась мне на пути и я воспользовался возможностью и завладел ею. Нежная, узкая ручка сначала испуганно дёрнулась, затем нерешительно успокоилась. Я осторожно, боясь спугнуть, держал своё сокровище.
Вот ведь, давно не мальчик, видимо молодое тело и пикантность ситуации так действуют на меня. Всё таки целую княжну держу за ручку. Хотя, если сейчас, в темноте не знать, что это девица — недотрога из 19-го века, можно представить, что соседскую девчонку собираюсь потискать после танцев в клубе. Но как приятно вот так млеть от секундного прикосновения, значить осталось внутри что-то чистое, чуждое возрастному цинизму.