Мама с отрешенным взглядом рассказывала о смерти ребенка:
– Оставили Серёжика в морге и пошли к Вере Григорьевне, отец тогда у них жил. Я просила его ночью, чтоб он вернулся в морг и надел бы ребенку носочки. Там, в морге, холодно и окна открыты, постоянные сквозняки.
С того дня мама терпеть не могла холод и сквозняки и постоянно ругалась, если кто-то оставит окно открытым. Вот почему даже в машине окна не открывались, если мы куда-то ехали с ней. Она всегда носила парик, даже летом. А у нее были хорошие волосы, ей просто постоянно было холодно. После такого стресса она начала заикаться, когда я был еще маленьким. Потом долго лечилась в Москве у психотерапевтов. Заикание прошло, а вот фобия открытых окон осталась до самой смерти. Ненависть к Ленинакану – тоже. Она говорила об этом, даже уже будучи старой:
– Они от меня еду прятали, ребенок потому больным родился, разве я им это прощу?
Мама рассказывала, как бабка Вардануш ее проклинала по каждому поводу за то, что она увела от нее сына. А папе жаловалась, что не может больше жить с невесткой. Отец все это выслушивал, брался за нож и предлагал зарезать ее. Тогда все успокаивались до следующего скандала.
После смерти маленького Серёжика мама ушла от отца и вернулась в Ереван, папа поехал за ней, упрашивал, спал в подъезде, пока его не впустили в дом, и остался там уже навсегда.
Странно как-то… все эти ужасы, которые рассказывала мне мама про бабку Вардануш и Маро, должны были вызвать во мне ненависть к ним, но я почему-то их любил и зла не таил. Наверное, потому что меня они тоже очень любили и баловали. Я чувствовал себя продажной шкурой.
Бабушка Вардануш давала мне рубль с головой Ленина и предлагала принести мороженое. Мы сидели на тахте, она говорила всякие гадости, типа что эскимо похоже на член негра. Я уже кое-что начал понимать, и это меня развлекало. Она была интересная, необычная и рассказывала мне забавные, не детские истории про свою жизнь. Кроме увиденного и пережитого ею в детстве во время резни в Западной Армении она пережила еще и ряд семейных драм. Ее сын умер от туберкулеза в двадцать шесть лет – тот самый Марлен, который на самом деле Сергей. У самой бабки Вардануш была теория, что я назван в честь ее сына. А мама говорила, что просто любит это имя.
Бабка Вардануш одна воспитывала моего отца и Маро. Деда Вароса, ее мужа, я никогда не видел – он погиб на фронте под Краснодаром. Мама рассказывала странную историю о нем.