На следующий день отец привез ее домой. Велел, чтобы мы маму обняли и сказали, что мы ее любим и не хотим, чтобы она умерла. Мама долго ничего не говорила, а потом сказала:
– Зачем вы вызвали скорую? Я хотела умереть.
И я понял, что это все из-за папы. Потому что она не должна была его встретить. Она должна была поехать в Москву и поступить во ВГИК, там бы она встретила Олега Стриженова и вышла бы за него замуж, была бы счастлива с ним. С нормальным мужчиной. А не с этим бревном! Да он еще и лезет драться, когда она ему говорит об этом.
Кстати, Стриженова она ставила мне в пример, когда я уже был известным в Армении актером:
– Вот каким должен быть актер, не то что ты. Клоун! Стареешь – не растешь. Как можно со сцены говорить такие пошлости, какие говоришь ты?! Сцена – это святое место, она не для плебейства. В этом ты превзошел даже своего покойного отца. Ненавижу Ленинакан!
Представляю, что бы с ней было, если бы она прочла эту книгу. Слава богу, не успела.
Мама и папа приехали из Африки, и папа купил белую «Волгу». Внутри два дивана: спереди и сзади. Руль большой, с железным обручем, сигналом, а посередине, под красным стеклом, – золотой олень. Такой же олень, только серебряный, на капоте.
В один прекрасный день мы решили поехать всей семьей на море, в Пицунду. С нами еще был папин друг на бордовых «жигулях» и тоже с семьей. С ними были девочка и маленький мальчик, даже меньше, чем я. С мальчиком я не общался, он еле говорил, а девчонка постоянно меня дразнила потому, что у нее что-то есть, а у меня чего-то нет, притом неважно что. Просто есть, и все! Я нервничал и ненавидел ее – у нее вечно в руках было что-то, чего у меня в этот момент не было. Она была ужасна!
Ехали они впереди. Мама говорила, что «жигули» более изящная машина, а «Волга» уже не в моде и на ней ездят только рабизы и плебеи. И я понял, что эта машина тоже ленинаканская, как папа. И что как только мы приедем обратно, папа «Волгу» должен продать и купить «жигули». Отец протестовал и говорил, мол, «жигули», то есть «фиат» – так их сперва называли в СССР, – игрушка по сравнению с «Волгой», и на «Волге» ездит даже министр и все ЦК. Важное слово было это какое-то ЦК. Но маму это не интересовало, она говорила, что у нас в Армении в ЦК тоже одни рабизы и взяточники, не то что в Москве. А «жигули» более интеллигентная машина, и все! И очень естественно, что отец этого не понимает, потому что у него нет вкуса, и мама за него вышла случайно.
Мы с сестрой всю дорогу лежали на заднем диване-сиденье «Волги», иногда я поднимался под заднее стекло машины и удобно там помещался. Но меня все время оттуда спускали вниз. По дороге было много коров и баранов. Сестра говорила, что я похож на барана, а я ее сравнивал с коровой. Это всех веселило. Словом, мы доехали до Черного моря.