Психологически верный ход: нужно признать превосходство собеседника над собой, тогда он будет к тебе более внимательным, с позиции старшего.
И продолжает далее стенать о своей ревности: «Ибо я ревную о вас ревностью Божию; потому что обручил вас единому мужу, чтобы представить Христу чистою девою» (11:1–2). Используя метафору: «община – церковь» как невеста Христова? (Мне казалось, что это более позднее сочетание. Ф.Г.) И ревность эта была не напрасной: «Но боюсь чтобы, как змий хитростью своею прельстил Еву, так и ваши умы не повредились, не уклонившись от простоты во Христе». (11:3)
Павел действительно видит в собеседниках детей, мыслящих «в простоте»? Предостережение продолжается: «Ибо если кто, придя, начал проповедовать другого Христа, которого мы не проповедовали, или если бы вы получили иного Духа, которого не получали, или иное благовестие, которого не принимали – то вы были бы очень снисходительны к тому» (11:4). Павел здесь никого напрямую не обвиняет, он, скорее, размышляет. Он уговаривает, не поучает, но сравнивает свою проповедь с пришельцами: «Но я думаю, что у меня ни в чем нет недостатка против Апостолов, хотя я и невежда в слове, не в познании». Нехотя, но он признаёт превосходство оппонентов в ораторском воздействии, но отстаивает свои позиции в «познании». И противостоит он, очевидно, посланцам из Иерусалима, от высших Апостолов.
И уходит от продолжения скользкой темы на более выигрышную для него тему материального содержания проповедников. Здесь он чувствует себя более уверенно, но сохраняя нарочитость самоуничижения: «Согрешил ли я тем, что унижал себя, чтобы возвысить вас. потому что безвозмездно проповедовал вам Евангелие Божие?» И он с гордостью указывает, что никому в Коринфе не был в тягость, отличаясь тем от «иных»: «Другим церквам я причинял издержки, получал от них содержания для служения вам; и, будучи у вас, хотя терпел недостаток, никому не докучал, ибо недостаток мой восполнили братия, пришедшие из Македонии; да и во всем я старался и постараюсь не быть в тягость» (11:7–9). По-видимому, Павел уже не мог обеспечивать себя трудом своим по состоянию здоровья. Но это пояснение проливает некоторый свет на различие положения Павла в различных церквах: Если от македонцев Павел принимал помощь и не стеснялся в этом признаваться, даже на служении в Коринфе, то в богатом Коринфе он считал демонстрировать своё бескорыстие (и тем самым, независимость). По-видимому, к деньгам там, даже на Божье дело, относились иначе. Причём такое отношение было характерно для территории всей Ахайи: «похвала сия не отнимется у меня в странах Ахайи».