Не думаю, чтобы полковник Бёрч изначально намеревался ухаживать за Мэри. В Лайм его пригнала лихорадка, которую испытывают многие и которая побуждает искать сокровища на том берегу, где старые кости с их намеками на более ранние миры стали цениться на вес серебра. Трудно бросить искать допотопных тварей после того, как заразишься этим. Однако полковнику Бёрчу представилась и необычная возможность проводить целые дни с никем не сопровождаемой женщиной, и он не устоял.
Но сначала он должен был одержать победу над ее матерью. Он добился этого, бесстыдно с ней флиртуя, и Молли Эннинг, возможно впервые в жизни, потеряла голову. Стесненная бедностью, Молли в те годы, что последовали за смертью Ричарда Эннинга, наслаждалась своим маленьким счастьем, но испытывала постоянное беспокойство о деньгах и страшилась перспективы быть отправленной в работный дом. Теперь же статный отставной военный целовал ей руку, говорил комплименты по поводу ее домоводства и просил у нее разрешения пройтись по берегу вместе с Мэри. Она, так возмущавшаяся Уильямом Баклендом с его невинными вылазками в обществе Мэри, теперь отбросила всякую осторожность, подкупленная поцелуем и одним или двумя добрыми словами. Может быть, она просто устала постоянно быть начеку?
Лавка, в которой Молли Эннинг продавала окаменелости приезжим, перестала давать прибыль от торговли однообразными образцами, такими как аммониты и белемниты, потому что Мэри перестала собирать другие окаменелости, игнорируя заказы других коллекционеров на морских ежей, грифеи или хрупкие звезды. Хорошие образцы, которые она находила, Мэри отдавала полковнику Бёрчу или поощряла его поднять их самостоятельно. Однако Молли не жаловалась на свою дочь. Я помогала, как только могла, отдавая ей свои находки, потому что собирала я главным образом останки окаменевших рыб, а остальные образцы оставляла другим. Но у Эннингов почти не было запасов, и у них росли долги булочнику и мяснику, а вскоре, с приходом холодов, им предстояло задолжать еще и угольщику. И все же Молли Эннинг ничего не говорила – возможно, время, проведенное Мэри с полковником Бёрчем, представлялось ей инвестицией, которая окупится в будущем.
Поскольку ее мать этого не хотела, я пыталась сама поговорить с Мэри о полковнике Бёрче. При высоком приливе они не могли выходить на берег, и он останавливался в «Трех чашах» или отправлялся в Курзал, куда Мэри, конечно, не ходила. Тогда она или помогала матери, или отчищала для полковника Бёрча его экземпляры, или просто бродила по Лайму в оцепенении. Я встретила ее однажды, когда поднималась по переулку Шерборн-лейн, который вел из центра города на Сильвер-стрит. Я выбирала его, когда не чувствовала себя достаточно общительной, чтобы приветствовать каждого, кто мог повстречаться мне на Брод-стрит. Мэри бездумно шла вниз по этому переулку: глаза ее были устремлены на Голден-Кэп, а по лицу блуждала улыбка, сиявшая чарующей задушевной радостью. На мгновение мне почти поверилось, что полковник Бёрч мог всерьез ухаживать за ней.