– Ты что, плохо себя чувствуешь? – спросила невестка.
– Голова разламывается. Пожалуй, пойду наверх и прилягу. – Я встала, не обращая внимания на встревоженные шепотки. – Все пройдет, если немного посплю. Пожалуйста, не будите меня к обеду. Я спущусь позже.
Поднявшись к себе, я присела на несколько минут, набираясь смелости. Потом задернула шторы, чтобы в спальне был полумрак, и так разложила подушки под одеялом, чтобы каждый, кто мог сюда заглянуть, подумал, что я лежу в кровати. Я сомневалась, что смогу одурачить этим Луизу, но рассчитывала на то, что она меня пожалеет и ничего никому не скажет.
Надев шляпу и набросив накидку, я крадучись спустилась на первый этаж. Из кухни доносились постукивание кастрюль и голос кухарки, а сверху слышался детский смех. Пробираясь к выходу, я чувствовала себя преступницей и немного дурой. В жизни не совершала ничего подобного, и решиться на такой безумный поступок в сорок один год от роду, конечно, было смешно. Мне надо было просто заявить, что я иду на аукцион, договорившись с сопровождающим, например с Генри де ла Бешем. Но мне невыносимы были расспросы и все доводы, которые мне бы пришлось приводить в свое оправдание. Я не была уверена, что смогла бы объяснить, зачем мне понадобилось появляться на аукционе. Я не собиралась ничего покупать на этом аукционе. Те немногие экземпляры окаменелой рыбы, которые полковнику Бёрчу удалось собрать, не шли ни в какое сравнение с моими. К тому же не было сомнения, что я расстроюсь, когда увижу, как плоды усердной работы Мэри навсегда переходят в чужие руки, попадая в закрытые частные собрания. И все же я чувствовала, что должна лично присутствовать на этом важном событии. В конце концов, даже сам великий Кювье мог в скором времени стать обладателем одной из находок Мэри, пусть он и не узнает, что именно она нашла этот череп. Я должна была там присутствовать ради Мэри.
Открывая тяжелую входную дверь, я замерла, услышав какой-то звук у себя за спиной. Придумав такое очевидное оправдание, как головная боль, что я могла бы сказать слугам или сестрам, если бы они сейчас меня застигли?
С лестницы на меня во все глаза смотрел мой племянник Джонни. Мгновением позже я поднесла палец к своим губам. Глаза у Джонни расширились еще сильнее, он кивнул и неслышно спустился по ступенькам:
– Куда вы идете, тетушка Элизабет?
– Мне надо выполнить одно поручение. Потом я расскажу тебе об этом, Джонни, если ты пообещаешь мне не говорить остальным, что я ушла. Ты сохранишь нашу тайну?
Джонни кивнул.
– Хорошо. Ну а ты что делаешь здесь, внизу?