– Будьте любезны, предоставьте мне кеб, – сказала я удивленному клерку, отрывая его от отмеченных галочками пунктов на листе. – Я подожду здесь, пока вы мне его не подгоните, – добавила я, опуская на пол свою сумку.
Я не выпячивала подбородок и не заостряла челюсть, но не сводила с него своих круглых глаз.
Он нашел для меня кеб.
* * *
Геологическое общество в Ковент-Гардене находилось неподалеку от дома моего брата, но, чтобы попасть туда, надо было пробраться через Сент-Джайлс и Севен-Дайлз со всеми их воровскими трущобами, и я отнюдь не жаждала отправляться туда пешком. Поэтому вечером 20 февраля 1824 года мы с моим племянником Джонни сидели в кебе напротив дома № 20 по Бедфорд-стрит. На улице шел снег, и мы кутались в накидки, спасаясь от холода.
Мой брат пришел в ужас, когда узнал, что ради Мэри я проделала весь путь до Лондона на корабле. Когда, разбуженный посреди ночи, он увидел на пороге меня, то выглядел настолько потрясенным, что я едва не пожалела о своем приезде. Тихо живущие в Лайме, мы с сестрами редко давали ему повод для беспокойства, и мне не хотелось беспокоить его сейчас.
Джон сделал все, что мог, чтобы убедить меня не ходить в Геологическое общество. Казалось, он жалел о том давнем случае, когда не смог сопроводить меня в Музей Баллока на предварительный просмотр экспонатов, выставленных на аукцион полковником Бёрчем. К счастью, он так никогда и не узнал, что я побывала на том аукционе сама.
– Тебя туда не впустят, потому что ты леди, – начал он, первым делом прибегнув к привычному аргументу. Мы были у него в кабинете, дверь которого была закрыта, словно Джон пытался защитить свою семью от меня, своей сумасбродной сестры. – А даже если впустят, то не станут слушать, потому что ты в этом обществе не состоишь. К тому же, – добавил он, поднимая руку, когда увидел, что я собираюсь его перебить, – не твое это дело – защищать Мэри. Ты не должна этим заниматься.
– Она моя подруга, – ответила я, – и никто другой не примет в ее судьбе участия, если этого не сделаю я.
Джон посмотрел на меня так, словно я была маленькой девочкой, пытающейся убедить свою няню, что мне можно взять еще одну порцию пудинга.
– Ты поступила крайне глупо, Элизабет. Проделала весь этот путь, по дороге заболела…
– Это всего лишь простуда, не более.
– …по дороге заболела и понапрасну нас всех тревожишь. – Теперь он взывал к моему чувству вины. – И безо всякого смысла, потому что никто тебя не выслушает.
– По крайней мере, я могу попытаться. По-настоящему глупым было бы проделать весь этот путь, а потом даже не попытаться сделать то, ради чего я здесь оказалась.