Лорд Хенли беспокойно подвигал ногами:
– Полагаю, вы не много видели людей, лежащих на спине со скрещенными на груди руками, так ведь, мисс Филпот? Однако хороним мы их именно так. Черви свертываются в клубок, когда умирают.
Я едва не фыркнула, потому что мне предстало зрелище сонма червей, собравшихся вокруг одного из своих покойных собратьев, чтобы свернуть его в клубок перед тем, как предать земле. Идея была явно смехотворная, и все же лорд Хенли не сомневался в своей правоте. Однако выяснять его взгляды на похоронные обряды низших существ я не стала, потому что Маргарет, сидевшая за столом чуть дальше от меня, качала мне головой, а мужчина напротив вскинул брови из-за нашего, как ему казалось, странного разговора.
Теперь я знаю, что аммониты были морскими тварями, довольно близкими к современным наутилусам, с раковинами и щупальцами, как у головоногих моллюсков. Жаль, что я не могла сказать об этом лорду Хенли на том обеде, когда он с такой уверенностью говорил о свернувшихся червях. Но в то время я не обладала ни достаточными научными познаниями, ни уверенностью в себе.
Позже, показывая мне свою коллекцию, лорд Хенли выставил себя еще более невежественным, не будучи способным отличить один аммонит от другого. Когда я указала, что один из них был отмечен прямыми шовными линиями, пересекающими спираль, в то время как на другом у каждой линии имелись две шишечки, нарушающие спиральную форму, он похлопал меня по руке.
– Какая же вы умненькая! – сказал он, покачивая головой.
Тогда я почувствовала, что мы с ним никогда не будем вместе ломать голову над загадками древней природы. У меня были и терпение, и зоркость к деталям, необходимые для изучения своих находок, а лорд Хенли обходился без лишних, по его мнению, знаний и не желал, чтобы ему об этом напоминали.
Джеймс Фут был другом семьи лорда Хенли, и наши пути должны были пересечься на рождественском балу, когда в особняке собралась добрая половина населения Западного Дорсетшира. Но мы с Луизой впервые услышали о нем за завтраком после одного из летних балов в Курзале.
– Я ничего не могу есть, – объявила Маргарет, усаживаясь за стол и взмахом руки отставляя тарелку с копченой семгой. – Я слишком взволнована! Кажется, я влюбилась.
Луиза вскинула глаза на сестру, а я просто улыбнулась в чашку чая. После балов Маргарет часто делала совершенно невероятные заявления, и мы хотя и смеялись над ними, но не останавливали ее.
– Как на сей раз его зовут? – спросила я.
– Джеймс Фут.
– В самом деле? А сколько в нем футов?
Маргарет состроила мне гримасу и взяла с решетки ломтик поджаренного хлеба.