.
По давно сложившейся традиции состояние здоровья членов императорской семьи всегда являлось запретной темой, поэтому болезнь наследника скрывалась самым тщательным образом. В связи с этим обстоятельством российская общественность не могла знать причины влияния Распутина на императрицу. Ее замкнутость, отрешенность от мира, от общественных дел государства, вызванные страданиями из-за сына, всеми воспринимались как нелюбовь к России, ее народу, поэтому последняя царица не была популярна в народе. Учитель детей императорской семьи П. Жильяр писал о ней: «Весьма сдержанная и в то же время очень непосредственная, прежде всего — жена и мать, императрица чувствовала себя счастливой только среди своих. Образованная и обладавшая художественным чутьем, она любила чтение и искусство»[146].
Летом 1915 г. русская армия понесла на германском фронте большие потери. В этой обстановке, когда крайне необходимо было поднять боевой дух войск, царь взял с собой в ставку одиннадцатилетнего сына. И действительно, где бы ни появлялся цесаревич Алексей, он вызывал всеобщий энтузиазм. Хотя наследника сопровождали доктора Федоров и Деревенко, воспитатель П. Жильяр и личная охрана (два матроса), императрице было невероятно трудно решиться на отъезд Алексея. В течение всей его жизни он никогда не исчезал с ее глаз более чем на несколько часов. Что бы он ни делал, она всегда была охвачена беспокойством, видела во всем опасность.
Во время пребывания Алексея в ставке письма Александры Федоровны к царю были полны беспокойства: «Проследи, чтобы малыш (Алексей) не переутомлял себя беготней по лестнице. Он не может участвовать в длительных прогулках… Малыш любит копать землю и работать на ней. Он очень сильный физически и поэтому часто не думает о том, что должен быть осторожным. Не забывай, что руки малыша очень уязвимы, не разрешай ему бегать по всему поезду, чтобы он не ударил их… Прежде чем предпринять что-нибудь, связанное с ребенком, посоветуйся с мсье Жильяром. Он такой чуткий и знает очень хорошо все, что касается малыша»[147]. Каждый вечер в 9 часов императрица приходила в комнату Алексея так, как будто он был в ней, и молилась.
Для одиннадцатилетнего мальчика поездка в ставку была необычайным предприятием, полным романтики. Еще не доезжая до ставки, Алексей увидел первые войсковые соединения, направляющиеся на фронт. «Когда царь спускался со ступеней поезда к солдатам, — писал Жильяр, — Алексей Николаевич не отставал от него ни на минуту, внимательно вслушиваясь в рассказы людей, которым часто смерть смотрела в лицо. Черты его лица, всегда очень подвижные, становились очень напряженными. Он старался не проронить ни одного слова из того, что рассказывали окружающие. Его присутствие рядом с царем вызывало большой интерес у солдат… Было слышно, как они шептались, высказывая свои предположения о возрасте, говорили о его росте и внешности. Но самое большое впечатление на них производило то, что на царевиче была форма рядового солдата»