.
Излагая ход событий, Шумахер подчеркивает крайне грубое отношение восставших гвардейцев и солдат к иностранцам, тем самым косвенно намекая на национальный фактор. В частности, он пишет: «они напали… на герцога голштинского. Отдать шпагу добровольно он не захотел, и они вынудили его к тому силой, нанесли много ударов и пинков. Они порвали на нем не только тот самый красный мундир… но и голубую нательную рубаху. Ему нанесли раны, а затем хотели проткнуть байонетом его адъютанта Шиллинга… Какие-то из них даже хотели рубануть его саблями, но гренадер, стоявший за ним в коляске, отразил эти удары своим ружьем. Уже при въезде во дворец герцога еще один из рейтар хотел в него выстрелить, но его от этого удержал, что достойно и внимания, и похвалы, русский же священник. Рейтары и солдаты начисто разграбили дворец, забрали все бывшие там деньги и драгоценности, нарочно покрутили много красивой мебели и разбили зеркала, взломали винный погреб и ограбили даже маленького сына герцога… Озлобленные, неистовствующие солдаты, не слушавшие уже никаких приказов, били, грабили и сажали под самый строгий караул всех, кто оказался во дворце или же только направлялся в него»[84]. Об этом же, только более прямо, пишут и многие другие авторы, в частности, придворный ювелир Иеремия Позье, который лично «слышал, как солдаты говорили между собою, что всех иноземцев надо перерезать»[85]. Наконец, сама Екатерина II в письме Станиславу Понятовскому писала: «Знайте, что все проистекло из ненависти к иностранцам, что Петр III сам слывет за такового»[86].
Что же касается главной движущей силы этого переворота, то подавляющее большинство авторов говорит о ведущей роли в этих событиях Екатерины Алексеевны. Да и сама императрица в том же письме Понятовскому пишет: «Все делалось, признаюсь вам, под моим ближайшим руководством»[87]. Надо отметить, что записки и письма Екатерины, написанные не без некоторой доли кокетства и ложной скромности, являются еще одним весьма интересным и ценным источником по истории событий переворота 1762 г. Правда, императрица не довела сами записки до времени переворота, однако многие ценные факты и оценки она изложила в уже упоминавшихся письмах к своему тогдашнему фавориту Станиславу Понятовскому, и письма эти опубликованы вместе с записками и записанными ею же анекдотами.
В своих записках Екатерина пишет, в частности, о том, что «Со времени смерти императрицы… делали тайно различные предложения императрице Екатерине, которые она никогда не хотела слушать, постоянно надеясь, что время и обстоятельства изменят что-нибудь в ее несчастном положении… Народ был всецело ей предан и смотрел на нее как на свою единственную надежду. Образовывались различные партии, которые думали помочь бедствиям своей родины; каждая из этих партий обращалась к ней в отдельности и одни совершенно не знали других. Она их выслушивала, не отнимала у них всякой надежды, но просила их всегда подождать, полагая, что дело не дойдет до крайности, и считая всякую перемену такого рода несчастьем. Она смотрела на свой долг и на свою репутацию как на сильный оплот против честолюбия»