Написана в 1822-м, а исполнена впервые в 1865 году. Почему? Нам надо вспомнить еще одного человека, тесно связанного с Шубертом. Они познакомились еще в юности на уроках у А. Сальери. Высокий, уверенный в себе аристократ Ансельм Хюттенбреннер даже больше нравился Сальери, чем Шуберт.
Говоря о Сальери, мы сразу вспоминаем Моцарта. Действительно, у Сальери было особое отношение к Моцарту. Один из современников писал: «Он не то чтобы сердился на Моцарта, который затмевал его, но если он мог отыскать у Моцарта слабое место, он сообщал об этом ученикам». Сальери намного пережил Моцарта как будто для того, чтобы самому убедиться в бессмертности его творений и увидеть, как умирали его собственные музыкальные детища[14]. Надо сказать, что этой истории суждено было повториться.
Шуберт и Хюттенбреннер стали друзьями, поэтому не удивляет тот факт, что когда Шуберт решил подарить свою Восьмую симфонию Союзу музыкантов города Граца, он попросил передать ее в библиотеку Союза именно Хюттенбреннера. Но в библиотеку партитура не попала. Хюттенбреннер сохранял ее у себя 6 лет при жизни Шуберта и еще 36 лет после его смерти. К тому времени Ансельм основательно состарился и, подобно Сальери, смог убедиться в бессмертности творений Шуберта и тщетности собственных попыток попасть на вершину славы. Он передал партитуру Иоганну Гербеку с условием, что вместе с ней будет исполнено какое-либо из его сочинений. Но Гербек отказался от произведения Ансельма, а симфонию Шуберта исполнили с огромным удовольствием. В тот день «Неоконченная» симфония словно родилась во второй раз, чтобы никогда больше не умереть.
Композиторов А. Хюттенбреннера и А. Сальери история почти забыла. Они вошли в нее только как личности, связанные с именами великих композиторов прошлого[15]. Впрочем, на Восьмой симфонии Шуберта Ансельм оставил неизгладимый след: именно он, увидев в симфонии только две части и посчитав ее недописанной, дал ей название «Неоконченная».
В истории музыкального искусства есть немного произведений, которые остались окутанными завесой тайны, загадки, ответ на которую не получим ни мы, ни наши потомки. До сих пор ведутся споры, дописана эта симфония или нет. Эти две части оставляют впечатление удивительной цельности, исчерпанности. Поэтому можно предположить, что Шуберт и не собирался их продолжить, потому что в них воплотил весь свой замысел. В то же время в книгах о Шуберте существует и другие мнение: он собирался писать традиционный четырехчастный цикл, но если в песне он был полновластным, уверенным в себе мастером, в симфонии так уверенно он себя не чувствовал. Ведь до тех пор он еще ни разу не слышал ни одну из своих симфоний. Кроме того, его идеалом, к которому он стремился приблизиться, был Бетховен, и это доказала следующая До-мажорная симфония. Здесь же, написав две части, он мог просто испугаться их новизны, непохожести на все, что было написано в этом жанре до него. Мне кажется, он сам не понял, что созданное им — шедевр, открывающий новые пути. Возможно, он счел ее неудачной и оставил работу. Но именно эти две части стали одной из жемчужин мирового симфонизма.