«Он, только он один, — писала Клара в письме детям, — помог мне выстоять. Поверьте вашей матери и не слушайте мелочных и завистливых душонок, которым не по нраву моя любовь, моя дружба с ним, и поэтому пытающихся атаковать его или наши хорошие отношения. Они ничего не могут или не хотят понять».
Клара была вынуждена написать это письмо — оправдание, чтобы прекратить домыслы о ее связи с Брамсом. Поговаривали даже, что младший Феликс Шуман — сын Брамса. И Клара пыталась защитить друга: «Вы едва знали отца, были еще слишком маленькими. Вы не могли стать мне поддержкой в те страшные годы… И тут появился Иоганнес Брамс. Его любил и почитал Ваш отец…»
Брамс, конечно же, любил эту женщину. Он сравнивал ее с бетховенской музыкой: «Она выглядела как мажорные тона в финале «Фиделио». Я не могу описать ее иначе». Возможно, эта любовь и обрекла его на одиночество, обручив с музыкой.
Никто не знает, что между ними произошло. Теперь она была свободна, она знала о чувствах Брамса. Самого Иоганнеса не смущала разница в возрасте[19]. Но, как ни парадоксально, после смерти Шумана письма Брамса стали менее пылкими, и вскоре он решил разорвать их отношения. Хотя их дружба продолжалась до конца дней (Брамс лишь на год пережил Клару).
Так закончился «вертеровский период» его жизни. Брамс понял, что ему нужна творческая свобода. Инстинкт гения подсказал ему путь самопожертвования и печального одиночества.
В 1857 году Брамс получает первое постоянное место работы. Он был принят на службу при княжеском дворе в Дельмонде, где смог, наконец, найти желанный покой после трудных лет в Дюссельдорфе. Этот безмятежный светлый настрой его души подарил миру две оркестровые серенады Брамса. Параллельно он набирался опыта хорового дирижера и писал множество хоров.
Лето следующего года Брамс провел у Иоахима в Геттингене. Здесь он познакомился с дочерью профессора университета красавицей Агатой Зибольд. Она была замечательной певицей и прекрасно пела песни Брамса. Иоахим сравнивал ее голос с драгоценной скрипкой Амати. Весь город обсуждал отношения Брамса и Агаты и ждал, когда же объявят о помолвке. Но скоро в одном из его писем появляется знакомая фраза: «Я не могу наложить на себя оковы». Агата была оскорблена и разорвала их отношения.
Гениальный музыкант Иоганнес Брамс остался холостяком, он отдал свое сердце музыке. Современники считали его угрюмым, резким, раздражительным. Однако женщины были другого мнения. Они восторгались им. Да и сам Брамс не был женоненавистником. Конечно, в его жизни были и забавные привязанности. Иоганнес любил посещать дом доктора Феллингера, жена которого боготворила композитора. Эта удивительная женщина писала его портреты, вышивала ноты его песен. Однажды в день его рождения она преподнесла любимому маэстро пирог, на котором из теста были выпечены несколько нотных фраз. Брамс только посмеивался: «Вы поете меня, вы рисуете меня, вы вышиваете меня, вы печете меня!»