Теперь, оставшись один в полутьме хижины, он отваживается дать волю сомнениям. Куда, о Бог, катится колесо нашей судьбы? Что ты повелел, еще? Ведаю ли я, что творю? Творю ли я правое дело? Когда ты ниспослал мне познание твоего могущества, хотел ли ты, чтобы я защищал его мечом?
Он слышит, как один из охранников, несущих вахту на улице, говорит другому: «Не входи! Пророк беседует с ангелом!»
Нет, не ангел тот, кто посещает его — трусливый низкий стыд, крепко удерживающий его в палатке. Он не воин, не герой, он страшится борьбы… Не сказал ли ему сам Бог: «Мир лучше ссоры. И то, что вы терпите, священно для вас!»
Если бы мы были сильные, тогда могли бы терпеть, но так как мы слабые, должны бороться! Эти слова проскальзывают в его мыслях, он не знает, слышал ли он их раньше, или же ему нашептал их дух. Они успокаивают и утешают, он произносит их громко про себя, радуясь ритму стиха так же, как и смыслу. Нет, мы еще недостаточно сильны, чтобы терпеть! Мы так слабы, что должны бороться, чтобы укрепить наш дух по воле твоей… Бороться, чтобы умножить наши ряды! Бороться, чтобы жить! И твои ангелы помогут нам… Возможно, если однажды будет одержана победа, один или другой покинут ряды воинов и станут страдальцами. И исполнится, о великий Боже, твое великое слово: борьба — хорошо, но покорность все же выше, Господь, по воле твоей.
Слава Аллаху, который разрешает все сомнения и провозглашает нам: не меряйте земными мерками то, что должно быть измерено и взвешено на небе. Мы нападем на зимний караван из Мекки, но это будет не разбойничий набег. А первый поход новой веры!
Двояко то, что придает стоимость событию в этом мире: наше желание зависит от нас. А исход зависит от воли Бога…
— Эй, Мухаммед! Мухаммед! Караван!
— Идет! Идет!
— Он здесь! Эй, Мухаммед!
— Тысяча верблюдов! Больше тысячи!
— Тяжело нагружены!
— Абу Софиан и пятьдесят вооруженных!
— Больше пятидесяти! Эй, Мухаммед!
— Караван! Эй, Мухаммед!
— Твои приказы, посланник Бога, твои приказы!
— У них есть лошади, у людей Абу Софиана есть лошади! Мы их отберем!
— Верблюды нагружены! Тысяча груженых верблюдов!
— Аллах велик! Аллах всемогущ! Какая добыча!
Мухаммед слышит это из-за занавеса своей хижины. Он встал, собираясь выйти; сквозь ветви он видит возбуждение, охватившее весь лагерь. Теперь они бросаются к оружию, теперь разгорается драка из-за скаковых верблюдов… Ибн Яхш уже сидит в седле своей лошади и обнаженным мечом защищает седло второй. «Это для Омара! — кричит он. — Омар эль’Ади! Сюда, Омар! Скорее!»
Мунафикуны кричат громче всех, но и быстрей всех приходят к порядку. Здесь почти у каждого есть свое животное, здесь всем хватает оружия. «Хорошо, что они здесь, притворщики», — думает Мухаммед невольно и бросает обеспокоенный взгляд на страстно возбужденную маленькую кучку приверженцев.