— Ты больна? — его голос звучит уже не так строго.
Тихий вздох, узкие детские плечи немного поднимаются вверх и снова опускаются. Две большие слезинки скатываются по смуглым щекам.
— Ты не хочешь встать и приветствовать меня, как предписывает обычай? — спрашивает пророк, и тон его уже совсем смягчился.
Аиша подскакивает, непричесанные волосы спадают на голые плечи. Обеими руками она поддерживает свободное платье, пояс которого не завязан. Совсем тихо и, запинаясь как ребенок, говорит она предписанные слова: «Я желаю тебе счастья с твоей супругой Хафизой, дочерью Омара из семьи эль’Ади. Ты доволен мной? Даст ли она тебе счастья, которое ты от нее ожидаешь?»
Но прежде чем Мухаммед смог ответить, как полагается, она поднимает лицо. «Нет! — бросает она ему страстно. — Она не даст тебе этого, нет, нет! Я хочу, чтобы ее поцелуи были более горькими, чтобы ее взгляды кололи, чтоб ее руки причиняли боль, желая приласкать! Ты не должен спать, если ты у нее, ты не найдешь покоя в ее объятиях, ты…» Ее руки опускают платье, ее маленькое тело проблизилось к нему: «Ты должен скучать по Аише, когда ты у Хафизы…»
Эта ночь — украденная ночь — потому что, по закону, она принадлежит дочери Омара. Но какая ночь может быть слаще? Сотню ночей мне, Мухаммед, одна ночь другой! Сотню мыслей мне, Мухаммед, и ни одной мысли другой! В ритме этих слов, которые она шептала ему на ухо, вздремывается пророку, в ритме этих слов, которые она поет про себя, как песню, успокаивается, наконец, и страстная душа маленькой Аиши, матери всех верующих…
Из-за счастливо выигранной битвы под Бедром богатство уплыло в Медину; а именно одна добыча не принесла этого богатства, хотя оно было довольно значительным, но прежде всего принесли ему деньги на выкуп пленных. Омар отказался от этого и хотел убить пленных; но Абу Бекр, постоянно размышлявший, воспрепятствовал этому.
— Ни один пленный не умрет, — провозгласил он, — прежде чем каждая мусульманская женщина в Медине не будет иметь своего раба, прежде чем каждый мужчина не будет в состоянии купить себе скаковых верблюдов и оружие!
Деньги на выкуп пленных из Мекки — они были почти все богаты, и их не щадили — имели непредусмотренные Мухаммедом последствия. Чувство собственного достоинства мусульман возросло таким образом, что по праву это можно было назвать самонадеянностью. Иногда, особенно в те часы рассвета, когда заботы просыпаются о^о сна и человек сильнее сознает свое бессилие, чем во время усталого дня — это самонадеянность заставила от страха выступить пот на лбу пророка.