Слепой Абдаллах положил руку на лоб, затем на грудь.
— Наместник Медины! — сказал он своим нежным голосом. — Это очень почетное задание. Благодарю тебя, посланник Бога. Я принимаю его.
Толстый Убайи откинулся назад и рассмеялся так, что затрясся его толстый подбородок.
— Разве ты не понимаешь, глупец, что пророк пошутил? Как может слепой выполнить это задание? Быть наместником означает все видеть и за всем следить!
— Эй, Убайи! — возражает слепой с упреком и качает головой. — У тебя нет истинной веры и все же берешься поучать меня! Позволь сказать тебе: никогда не стал бы посланник Бога шутить над слепым или высмеивать его. Ты думаешь, я не дорос до этого? Я слепой, это правда. Но если бы я был к тому же глухой, немой и парализованный, все равно бы Аллах смог совершить посредством меня то, что должно произойти!
— Я пошутил, — говорит Мухаммед тихо, — я был нетерпелив. По воле твоей Бог осудит меня. Я хочу исправить ошибку. То, что я сказал в шутку, остается в силе. Ты, Абдаллах, должен представлять меня в городе!
* * *
— Вал! Вал!
Только посмотрите! Они заползли за вал в ров! Это пророку, должно быть, посоветовал сам Аллах! Может, им помогли ангелы окопаться! Ангелы в набедренных повязках рабов, да? Эй, трусы! Они не отваживаются больше принять открытый бой, они обезопасили себя от врага валом, как греческие наемники!
Назад! Неужели вы не видите, что они стреляют из-за вала, а мы не сможем попасть в них? Назад, говорю я! Назад! Мы должны сообщить об этом Омаяду!
Абу Софиан узнал об этом одним из первых, но это кажется невероятным. Ров? Вокруг Медины? Он садится на лучшую лошадь, скачет вперед. Вот! Посреди садов зияет черный провал рва, угрожает насыпанный земляной вал, за которым спрятались те, на которых напали. Омаяд далек от того, чтобы смеяться над этим препятствием. Он поворачивает на значительном расстоянии, так чтобы в него не попали стрелы, летящие с вала, лошадь влево и объезжает вал. Внутри, вдоль вала, кто-то, как ему кажется, следует за ним, он слышит стук копыт, оглядывается и поверх вала видит тюрбан одного наездника.
Скоро он доедет до конца вала, невозможно, чтобы мусульмане его замкнули полностью, как кольцо вокруг своего города.
Где-то должна быть дыра.
Абу Софиан скачет, скачет. С юга он приехал, сейчас на западной стороне, теперь направляется на север. Здесь живут курейцы, от них он узнает то, что хочет. Он скачет быстрее; по правую руку все еще тянется черный ров.
— Эй, Бану Курейца! Ров завершен? Он проходит вокруг всего города?
— Да, вокруг города — нам жаль! Вокруг города, Омаяд!