* * *
Дело, которое Бог желает благословить, процветает, независимо от того, что о нем думает человеческий разум.
Слепой Абдаллах прикасается своей палкой к переулкам Медины — он пренебрегает брать с собой проводника — и стучит в каждую дверь.
— Скажите мне, — начинает он своим тихим голосом, как только дверь немного приоткрывается, — скажите мне, есть ли в вашем доме мужчины, способные держать оружие? Скажите, сколько запасов еды осталось у вас? И скажите, отдали ли вы, следуя законам Корана, десятую часть их для бедных?
Плетенщик корзин Зайд хотел обмануть его. «Мои сыновья там, на валу, — ответил он. — А запасов у меня больше, чем стоит здесь, нет: пять кувшинов масла и шесть мешков пшеницы!» Мальчик, проходивший по переулку и любопытно заглянувший во двор между слепым и воротами, услышал это и крикнул звонким голосом: «Не верь ему, Абдаллах! Двенадцать кувшинов стоит здесь и намного больше мешков, чем шесть! А сыновья его не на валу! Я их только что видел на базаре!»
Слепой наместник Мухаммеда миролюбиво улыбнулся и прислонился к дверному косяку. «Я, конечно же слепой, — сказал он, — но Аллах зряч и мудр; и лучше для тебя, если ты скажешь правду. Так как же? Я забыл об этом. У тебя двенадцать кувшинов масла, говоришь ты, и двадцать мешков зерна — не правда ли?»
— Двадцать пять… — сказал старик заикаясь.
— Двадцать пять, — повторил Абдаллах. Ему не нужно было записывать цифры, его память — так как ей не мешали внешние впечатления — была безошибочна.
— А сыновья твои пошли на вал; они только ненадолго зашли на базар. Ах, Зайд! Торговля — искуситель, и над всеми нами господствует стремление к богатству. Все же позаботься о том, чтобы твои сыновья добрались к обеденной молитве на вал. Позаботься об этом! Потому как в полдень я пройду по базарной площади…
— Да, — сказал Зайд поспешно, отложил начатую корзину и отряхнул остатки камыша и тростника со своего платья. — Да, Абдаллах! Я пойду сейчас же; я поспешу послать их туда!
Абдаллах довольно улыбнулся, прикоснулся осторожно к стене дома и постучал своей палкой в следующие ворота.
Распоряжение Мухаммеда выдержало испытание, потому что все, кто остался в городе, старались заменить слепому наместнику глаза. Не было даже малейшего обмана, небрежности. Когда слышался нетвердый шаг наместника на мостовой и стук его палки, дети спешили заранее убрать с его дороги камни и корки от фруктов, на которых он мог поскользнуться. Дети и женщины стали его проводниками и шептали ему, где он должен был еще проверить.
— Абдаллах! Сегодня в доме Убайи будут тайно зарезаны пять ягнят!