«Помочь? — спросила Мария, — Ты, конечно, могла бы! Попроси за меня Мухаммеда, чтобы он позволил мне вернуться домой в Египет!»
Аиша обещала сделать это и честно сдержала свое обещание, потому что она сама не желала ничего больше, чем то, чтобы Мария покинула дом Мухаммеда. Но даже если Мухаммед и отпустил бы от себя женщину, он не сделает этого из-за ребенка.
Все-таки не помогло и то что приехал с юга мудрый врачеватель и попытался излечить мать и ребенка травами и заклинаниями. Не помогло также, что Аиша в приступе раскаяния разыскала и сожгла колдовской узел. Мария становилась все болезненнее и слабее с каждым днем.
Однажды утром она исчезла со своим ребенком. Ее долго искали и нашли, наконец, далеко от города Медины, на краю пути, ведущего к Красному морю. Мария и маленький Ибрагим были мертвы, и все, кто видел их, удивлялись, как она, слабая и больная, смогла дойти с ребенком на руках так далеко. Из всех, кто скорбил о ней, громче всего и неутешнее плакала маленькая Аиша. В этот вечер произошло затмение луны, и многие подумали, что это знак скорби небес, потому что умер сын пророка.
Но Мухаммед знал, что небеса не заботятся о счастье смертного; счастье — это земное слово. Всемогущий не знает его, на его место он ставит ислам, это покорность. Пророк часто вспоминал Марию, и иногда он сравнивал ее с ласточкой — райской птицей, которая только короткую зиму проводит на земле и которой запрещено вить гнездо.
У кого есть глаза, чтобы видеть, познает это, в каждом земном событии — гласит притча. Потому что во всем, что возникает, действует эта самая таинственная сила, которой в начале своем требуется темнота и укромное место, и которая потом, выйдя однажды на свет, распадается на течение по воле Бога и следует законам, изменить которые человек не в состоянии.
Так молодая община мусульман похожа на росток финикового дерева, прорвавшегося сквозь землю и набирающего рост лист за листком. Мухаммеду, посадившему его в землю, больше не требовалось, охраняя, держать над ним руки. Молодое растение новой веры уже жило своей собственной жизнью, у него была своя внутренняя сила, и оно следовало своим законам. Его творец еще думает, что сможет направлять его, но оно уже выросло за пределы досягаемости его рук.
Жизнь в Медине медленно менялась; то, что раньше было пристанищем бедных беженцев, незаметно стало блестящим военным лагерем. А мечеть, скромный молитвенный дом пророка, превратился в дом князя. Уже стало обычаем без доклада не входить в дом Мухаммеда, и одна из сур строго запретила верующим без причины проводить здесь больше времени, чем требуется. Также с супругами пророка не разрешается разговаривать дольше, чем с другими женщинами, тот, кому что-то от них нужно, должен просить это, стоя перед закрытым занавесом их двери.