«А вдруг ничего не получится?» Этот вопрос задавали ему и в Институте геологии, и дома. Он читает его и в глазах местных начальников, особенно тех из них, которые заняты подвозом оборудования, рабочих, провизии.
И пополз по коридорам Академии зловредный слушок. Мол, Кашкай исчез — ни академика, ни обещанного минерального источника. Наверное, ждет, когда тут позабудут о его кельбаджарском проекте. Потом открыто заговорили о провале проекта в газетах. Нашлись геологи, которые подвели и научную базу под скептические оценки относительно наличия минеральной воды в Тутхуне. И, наконец, вызов в ЦК.
— Все сроки вышли. Вы помните, чем кончилась аналогичная история с теми, кто убедил правительство искать нефть за пределами Баку?
Конечно, Кашкай помнил эту историю и прекрасно представлял, что его ждет, если Тутхун не откликнется на его настойчивый стук. Не расстреляют, конечно, и не вышлют в Сибирь, не объявят врагом народа — не те уже времена.
На карте — не жизнь, но имя академика. Это почти одно и то же для человека слова и настоящего ученого. Он только и сказал: «Мой прогноз обоснован. В Тутхуне есть вода!»
Рассказывает сын академика, доктор геолого-минералогических наук Чингиз Кашкай:
«Я хорошо помню эту историю. Самое удивительное в ней было то, что чем больше было разговоров, слухов и сплетен вокруг Тутхуна, тем уверенней становился отец. Разумеется, временами он нервничал. Однако, заметив, что и мы, близкие к нему люди — домашние, бурильщики, геологи, как-то приуныли, он убежденно чеканил: «Ошибки быть не может. Тутхун лежит точно над водными пластами Верхнего Исти-Су. Разница лишь в глубине залегания минерального потока».
Нам не надо было каких-либо доказательств. Это была не первая скважина, которую бурили по его указанию и под его руководством. И он ни разу не ошибался».
Не ошибся академик и в долине реки Тутхун. В один прекрасный день из недр неудержимой струей забил фонтан — так неожиданно, что никто не смог запечатлеть на фото этот долгожданный миг. Бьет этот фонтан и поныне.
Из воспоминаний дочери академика Хабибы-ханум:
«Мы жили в небольшом поселке в нескольких километрах от Тутхуна. Отец обычно вставал рано и пешком направлялся по своему маршруту. Иногда по утрам он будил меня, и мы вместе любовались завораживающей панорамой величественных гор. Отец любил повторять, что нет ничего на свете прекрасней и таинственней этих гор. Но тут же добавлял: «Свою тайну они открывают только мне, ибо я им плачу бесконечной любовью…»
Кашкай вернулся в Баку с триумфом, положив конец всем сплетням и досужим разговорам. А в Тутхуне, к радости местных жителей, была создана лечебная зона. Скептики и недоброжелатели, сеявшие сомнения в отношении перспективности Тутхуна, обычно ссылались на то, что, мол, М. Кашкай петрограф, а проблема термальных вод — другая область.