Синеет небо над Гянджой, ни единого облачка над головой молодой и цветущей Хабибы, укачивающей под вечными чинарами свою годовалую дочурку Рахшанде. И в глазах молодой женщины ни тени грусти. Только бездонное счастье. Ей, матери четверых детей, всего-навсего 26 лет. Она хочет подарить Сеид-Али еще сыновей.
Ничто не предвещает в далекой окраине империи каких-либо перемен существующего порядка вещей, осененного веками размеренного восточного бытия. Нашествие грузин и лезгин, когда однажды исчезли знаменитые крепостные ворота Гянджи (они по сию пору хранятся в запасниках музеев Тбилиси в качестве военного трофея и вещественного доказательства грузинской удали), подвиг Джавадхана, не пожелавшего сдать Гянджу генералу Цицианову, — все это осталось в глубине ушедшего столетия, в дастанах, распеваемых ашугами-сказителями.
Синеет небо над Гянджой, ни тени во взоре матери, склонившейся над колыбелью младенца. Ничто не может нарушить ее покой. К тому времени, когда муж вернется из долгих странствий, она родит ему пятого ребенка, который только что шевельнулся у нее под сердцем. Это будет ее четвертый сын — так подсказывает ей сердце. Мужчины — везде и всюду — желают иметь сыновей. И чем больше — тем лучше. И их можно понять: сын — защита чести и достоинства, опора в делах. Но было бы несправедливо не замечать того, что Сеид-Али, ее муж, гордится сыновьями — Мир-Джамалом, Ага-Миром, Мир-Таги — продолжателями рода, и боготворит свою Рахшанде, любит ее больше жизни…
За воротами тишина. Медленны, беззвучны воды Гянджачая. Спит крохотная Рахшанде в люльке, как и вся древняя Гянджа…
К тому времени, когда вернется Сеид-Али, надо запастись именем для нового дитя.
Она уверена — у нее будет сын…
* * *
Чутье не подвело молодую женщину. Ее пятый ребенок и в самом деле оказался мальчиком. Ошиблась Хабиба в другом, пожалуй, в главном — в том, что скоро выйдет встречать мужа.
Он не вернется более никогда в Гянджу, удачливый в делах, да и во всем остальном, предприниматель Сеид-Али.
Вместо него в дом пришла черная весть, страшнее которой не бывает.
В Одессе, где он оказался по делам, его неожиданно сразила какая-то странная болезнь. Он по житейской привычке первоначально не обращал внимания на боли, считая их преходящим недугом. Когда же пришлось-таки обратиться к врачам, было уже поздно — одесские врачи оказались бессильны перед болезнью почек.
Случайная, нелепая смерть… Он ушел сорока двух лет от роду, оставив четверых детей, беременную пятым ребенком молодую жену и свое состояние, доставшееся ему от предков и приумноженное его неустанными трудами. Его привезли в Гянджу в цинковом гробу и похоронили в семейном склепе на кладбище «Сявискар» (ныне оно находится в центре города. Обычай захоронения в склепе идет из глубины веков. В Гяндже и некоторых других районах Азербайджана он сохранился до наших дней).