У нас был гостевой дом, мы его называли правительственным, для очень высокого начальства. И типовая гостиница. Начальство полагало, что по рангу академик должен быть поселен в «правительственном» доме. Кашкай же ни разу не изменил своему принципу: «Как все — так и я». Рабочий народ такое поведение особо ценит. Мы знали, если Кашкай на комбинате — никаких ссор, лишних разговоров быть не может. Однажды ему стало известно, что я незаслуженно, несправедливо понес наказание за срыв производственного плана. Все знали — срыв произошел не по моей вине. Советовали обжаловать решение администрации в вышестоящих органах, запомнить несправедливость и припомнить кое-кому, когда время придет. Профессор же сказал: «Не такая уж большая беда — выговор объявили. Таких вещей в жизни бывает много. Если каждый раз копить в душе зло — то на одного, то на другого — промучаешься всю жизнь и сколько озлобленных вокруг тебя соберется?! Учись, сынок, делать добро. Делай добро даже тем, кто с тобой несправедливо поступил. И ты почувствуешь, как изменится вкус жизни…»
Крепко запомнились мне эти слова. Может, потому и дожил я до глубокой старости. Передал эти слова детям и внукам. Вроде бы в них ничего мудреного, а смысл их узнаешь с годами — ведь мне старший объяснил, как правильно жизнь свою построить. Если бы каждый человек отвечал на несправедливость добром, тогда бы и зла меньше было на свете. К такому выводу я пришел на склоне лет…»
* * *
В 1955 году всемирно известные люди: Альберт Эйнштейн, Фредерик Жолио-Кюри, Бертран Рассел и другие — обратились к ученым всех стран с призывом поднять свой голос против использования атомной энергии в военных целях.
По большому счету, то, о чем говорили выдающиеся личности XX века, давно являлось предметом озабоченности многих их коллег в Советском Союзе.
Сообщение об атомной атаке, которой американцы подвергли японские города Хиросиму и Нагасаки в самом конце войны, когда разгром Японии был предопределен, в общей атмосфере военных реляций, победных салютов, радужных ожиданий первоначально не вызвало особого беспокойства общественности в Азербайджане. Широкие слои населения, в том числе и интеллигенция, плохо представляли себе масштабы разрушительной силы нового оружия. К тому же информация о ней в Советском Союзе дозировалась.
Но после фултонской речи Черчилля мало у кого оставалось сомнений, что военщина США фактически переходит к политике ядерного шантажа, острие которой направлено против Советского Союза. В обращении своих великих коллег М. Кашкай увидел как раз то, о чем не раз думал, обсуждал с академиками Мир-Касимовым, Мамедалиевым, Топчибашевым — необходимость обуздать ядерную гонку, избавить человечество от ядерной катастрофы.