Свои рассказы, связанные с «космическим» сюжетом, М. Кашкай обычно завершал следующим соображением: «Юрий Гагарин для миллионов людей на планете предстал простым и обаятельным человеком. Не будет преувеличением сказать, что его улыбающееся лицо стало символом космической эпохи, символом единства цивилизованного человечества. А гагаринский полет — своеобразная точка отсчета. В этот день советская наука продемонстрировала уровень своего развития, уровень технического и технологического прогресса. Этим можно гордиться!»
Так что было и это — удивление, восхищение Советским Союзом, уважение к нему. Хотя, конечно, происходившие процессы только приоткрыли для стороннего взгляда советскую жизнь. И отнюдь не сделали советское общество достаточно открытым.
С тяжелым сердцем вернулся Кашкай в августе 1968 года из Чехословакии, где должен был состояться очередной Международный геологический конгресс, работа которого оказалась прерванной из-за печально знаменитого советского вторжения. Участники конгресса вместо обсуждения своих проблем заявили о своем единодушном протесте против, как было сказано, советской оккупации. Советские геологи покинули зал. Кашкай прошелся по Праге: город, который он помнил цветущим, открытым людям, на сей раз стал неузнаваем — печать траура и уныния была на всем: на лицах редких прохожих, разбитых витринах, вывороченных мостовых…
Это ощущение — потери дорогого друга — так и осталось у него в душе.
«Жаль было всех — и наших солдат, и простых чехов. Чехи стали жертвами военной оккупации, мы — непродуманной политики. А все вместе — жертвами глобального противостояния — «холодной» войны»…
Она — эта самая долгая, самая незаметная и, возможно, самая изнурительная война — еще долго напоминала о себе.
Об этом напоминает и ворох документов, которые приходится собирать ученому, даже такому именитому, как Кашкай, перед каждым выездом за рубеж.
Документ из архива академика М. Кашкая (переписка с ЦК КП Азербайджана):
«Первому секретарю ЦК КП Азербайджана тов. Ахундову В. Ю. Будучи избранным действительным членом Британского и Ирландского минералогического общества (1959 г.) и Американского минералогического общества (1960 г.), я получаю литературу, а также приглашения для участия в научных сессиях этих обществ, где могу выступить с научным докладом.
Президиум Академии наук СССР 10 марта 1962 года вынес решение о командировании меня в США для чтения лекций в университетах Нью-Йорка, Вашингтона и Калифорнии. Четыре темы моих лекций предварительно были утверждены в США и в СССР.