Глядит Махмуд на дерево. Понимает, как тяжело ему там наверху, над кручей. Буря гнет и качает его, наваливаясь со всех сторон, а дуб стоит, только стонет да скрипит утробно. Да, трудно, зато весь мир виден отсюда!
А вон гранитная темная скала и поворот его, Махмуда, тропы. Тяжело, круто, но дошел до поворота. И тут — какие дали открылись! Пощупал, ущипнул себя — не сон ли? Нет, явь. Какая красота! Сказка! И тут же попробовал станцевать эту красоту на высокой, узкой и опасной площадке размером с медный пятак.
Встал на мысок, обернулся, еще и еще. Голова чуть кружится. И сладко. Первые его пируэты, фуэте.
Он еще знать не знает, как эти движения называются. Но руку вскинул в своем неповторимом движении, соединив кольцом большой и указательный пальцы, словно измеряя осиную свою талию.
Много лет спустя Махмуд скажет, улыбаясь по-мальчишески, лукаво: «У меня все росло, а талия остановилась в детстве… на сорока семи сантиметрах».
В пятнадцать лет он начал танцевать в Чечено-Ингушском государственном ансамбле песни и танца. В семнадцать уже в настоящем театре — в Пятигорской оперетте.
Юность его опалила война. Восемнадцатилетний Махмуд — любимый солдатами солист-танцор, участник мобильных фронтовых концертных бригад, выступавших на передовой и в тылу, на возведении оборонных сооружений и в госпиталях. Был тяжело ранен осколком во время выступления.
Казалось — всё, точка! Нет — многоточие…
Через пару лет он уже солист Киргизского театра оперы и балета. Открылась поразительная разноплановость его танцевального дара: он в равной степени владеет народным танцем, характерным, основами классического балета.
Позже эти редкостные способности отметят старшие мастера-коллеги: Уланова (с Галиной Сергеевной он выступал на одной сцене во Фрунзе), Лепешинская, Моисеев и другие именитые артисты, титаны и мэтры советской, а потом и мировой хореографии.
Артист, постигший классический балет, в характерном танце плавает как рыба в воде, парит как птица, поймавшая крылом поток теплого ветра. Жить бы и радоваться, но тут начинаются самые трудные, горькие страницы биографии. Депортация и долгие поиски родных, по воле властей заброшенных на далекий степной полустанок. Однажды за единственное нарушение режима солиста балета Киргизского оперного театра, спецпереселенца Эсамбаева, отправили в лагерь на лесоповал. Несколько месяцев жизни над бездной. Один шаг в сторону — и выстрел конвоира.
Но и тут он прошел и продолжил свой танец над бездной. Вернулся в театр. Помчался, полетел этап классических постановок: «Лебединое озеро», «Бахчисарайский фонтан», «Спящая красавица».