Слово признания, услышанное от Блакитного, упало как дождь на иссохшую почву.
— Художник. А ведь в самом деле художник.
Нельзя же решать самому, есть у тебя талант или нет его, не отдавая себя на суд людям. И — впервые не по воле течения, а по обдуманному выбору — он согласился:
— Да, буду профессиональным художником.
И в другом Блакитний был прав тоже: в то время жить в Харькове было очень интересно.
Меньше всего Харьков начала 20-х годов соответствовал представлению о столичном городе. Восклицание Белинского, появившееся в его дневнике после первой встречи с Харьковом, невольно повторял каждый приезжий, даже и не подозревая, что цитирует неистового Виссариона: «Что за пыль в Харькове — ужас!» Убогие степные речонки — Харьков, Лопань, Нетеча — влачились через город в бугристых мусорных берегах, летом зарастая травой, зацветая зеленой ряской. Не только куры, но и кошки переходили их вброд с берега на берег, преодолевая отвращение перед дурным запахом почти стоялой, запакощенной воды. Не зря повторялось присловье неведомого острослова, сооруженное из всех трех названий: «Хоть лопни, а Харьков не течет…»
Город сложился необычно.
К укреплению, построенному в 1652 году на Крымской дороге для защиты от ханских набегов, из-под Чугуєва, Змиева подтягивались хутора богатых «черкасе» — казачьей старшины, ушедшей на вольную Слобожанщину с Правобережной Украины, захваченной литовской и польской шляхтой.
Журавлевка, Лебяжий хутор, Холодная и Лысая горы все еще сохраняли свой хуторской облик, застроенные белыми мазанками, тонущими в больших фруктовых садах.
Между хуторами построились когда-то ремесленники: их-то поселения и оказались впоследствии центром нового города, оттого и улицы сохранили тут цеховые имена: Чеботарская, Рымарская, Гончаровка, переулки — Столярный или Шляпный. Здесь и сложилась потом сравнительно небольшая центральная часть Харькова — сперва губернская, с ее ампирными дворцами, барскими особняками, военными цейхгаузами, соборными колокольнями и плац-парадами, а потом торгово-промышленная, выросшая внезапно, из-за близости Харькова к Донецкому черному золоту, — со зданиями банков, акционерных компаний и страховых обществ. К окраинам-хуторам пристроились окраины, застроенные рабочими халупами. Они возникали вокруг заводов Всеобщей компании электричества, фирмы сельскохозяйственных машин Эльворти, лейтнеровского велосипедного, паровозостроительного. Населению этих халуп Харьков и обязан тем, что он быстрее, чем другие украинские города, стал советским, а потом оказался столицей.