– Сам поведу, – наконец сказал капитан совсем не старческим голосом. Ерофеев открыл было рот, но хмыкнул почти беззвучно и закрыл.
– И успокойся уже, шалопут, – беззлобно пожурил капитан «Девы» боевого пловца, – командовать сам будешь, я за штурмана пойду. И…
Старческий палец с желтоватым от никотина ногтем уткнулся в карту.
– … чуточку в другом месте мины ставить надо. Как?
– Не критично, – согласился Чиж, – на то вы и моряк, чтобы правки в наши планы вносить.
– Кхе… – кашлянул старик, польщённый таким доверием, – Я к тому, что мины у вас хороши, но всё же – экспериментальные! Это в расчётах они должны пропускать над собой здешние деревянные скорлупки, а ну как нет?
– Пароходы, дядь Вань, глубже сидят, особливо гружёные, – сказал один из пловцов.
– Ну-ну… – старого моряка это только развеселило, а кто-то из зрителей отвесил излишне говорливому лёгкий подзатыльник. Не потому даже, что старших перебивает, а потому, что прав капитан! Экспериментальное, оно и есть экспериментальное…
– Есть там пара узостей, которые лёгкие судёнышки по возможности избегают, – неторопливо пояснил старец, – течение силу набирает, и может на скалы снесть. А пароходам, особенно тем, што потяжельше, как раз и хорошо, потому как сидят глубоко, и двигает их не ветер, а машина. Парусники местные, они тех мест избегают, чуть поодаль проскакивают, по мелководью. Поняли?
– Поняли, дядя Ваня, – ответил за всех Чиж, – спасибо за науку! Ты вдругорядь давай… сразу подходи. Лишней твоя голова точно не будет! Она десятка иных стоит!
– Так и порешим, – солидно кивнул старец, лучась каким-то детским довольством.
В крохотной бухточке одного из безжизненных островков, лишенных самомалейших источников пресной воды и прикрывающих скалистую плешь чахлой, крайне скудной растительностью, притаилось с полдюжины судёнышек из тех, что в ходу у местных полунищих торговцев. Выкуплены они были загодя, совершенно разными путями, и если даже догадливые продавцы и предполагали их не вполне легальное использование, то их это нисколько не смущало!
В здешних водах отличия между торговцем, контрабандистом и пиратом настолько минимальны, что и сами моряки затруднились бы ответить как на духу, а чем же, собственно, они промышляют по большой части? Наиболее правдивый ответ был бы, пожалуй…
… а чем придётся!
Право слово, это какое-то поветрие! Стоит оказаться в местных водах почтенному капитану из Европы, чьи волосы давно уже посеребрила седина, а из самых страшных грехов числится мелкая контрабанда, посещение портовых борделей, да по молодости – драки в портовых же кабаках, как он преображается.