Все засмеялись, ибо да… громко было! Бритты, в попытке заставить командование буров отказаться от применения столь мощного козыря, вывалили разом все претензии, смешав их в кучу.
– Вот то-то! – усмехнулся Егор, – Обвинения в любом случае будут. Нарушения есть и будут всегда! То, что вчера ещё казалось немыслимой подлостью, сегодня уже считается перспективной новинкой военного дела, а завтра – совершеннейшей рутиной. Всё течёт, всё меняется… Недавно – „Город на три дня“, но отпускали пленников за выкуп или под слово. Сегодня другие правила Игры, и диктовать их будем – мы!
– Всё верно, – спокойно кивнул Мишка, не выпускающий из рук кружку с кофе, – Некоторые границы, разумеется, мы преступаем, но уж точно – не бо́льшие, чем британцы. Взять хотя бы их вольную трактовку правил перевозки военных грузов, и грузов двойного назначения. Нарушений военного права со стороны британцев полно, а уж про сомнительную трактовку иных пунктов и говорить нечего.
– Угу, – кивнул Егор, – Самое важное здесь – на чьей стороне окажется победа, ну и отчасти – общественное мнение. Победа, не сомневаюсь, будет за нами. А боевые действие без объявления войны…
Он, усмехнувшись, пожал плечами.
– … не британцам нас в этом упрекать! Хоть копенгагирование вспомнить, хоть недавние моменты англо-бурской или целой кучи колониальных конфликтов и войн с участием Великобритании. Да и не ново всё это, по большому-то счёту…
– А всплывёт потом чево? – поинтересовался Санька.
– Ну и всплывёт, – равнодушно пожал плечами Мишка, – После любой войны всплывает… всякое. Докажи ещё попробуй, да каждый факт отдельно! А и докажут… победителей не судят, брат!»
– Британские суда пойдут здесь, – Чиж провёл карандашом тонкую линию, – Место для постановки минных банок отличное, как по учебнику, но и лишних глаз в тех местах полно. Будем ставить мины с аэроплана, рискуем засветить морскую авиацию, а нам, до поры, этого никак нельзя!
– Ага… – Ерофеев уселся перед картой, – с катера, значица?
– Да! – Санька кивнул чуточку резче, чем надо бы, – Сам смотри, какой тебе потребен, тут учить не буду!
– Дядя Ваня, – Ерофеев поднял голову, отыскивая глазами капитана, – Ты здеся бывал не единожды, што посоветуешь?
Капитан, старец преклонных лет с такой заковыристой биографией, что хватит на двадцатитомник любому писателю авантюрных романов, похмыкал, и на палубе все почтительно замолкли, не мешая раздумьям. Возраст у него такой, что не назовёшь даже престарелым, скорее – ветхим!
Он из той породы, что стареет, истаивая до прозрачности и пребывая до последнего дня на ногах и здравом уме. И дело тут не столько в удачной наследственности и крепком здоровье, сколько в характере, и пожалуй – в неутолимом любопытстве, при котором плюют на болячки и живут даже не назло, а просто потому, что это интересно! И интересно ведь живут…