– А вы, простите… – медик повернул к нему голову с таким удивлением, будто их и не представляли друг другу пятнадцать минут назад.
– Писарь при штабе авиаотряда, – отозвался ничуть не стушевавшийся одессит, в глазах которого мелькнули и тут же пропали насмешливые огоньки.
– Ага… – медик сделал для себя какие-то выводы, но спорить не стал, – Даже так?
– Ну, вот так… – пожимаю плечами, – Поверьте, нам есть с чем встретить британцев, опираясь исключительно или почти исключительно на силы Кантонов!
– Просто… – кривлюсь болезненно, – Понимаете, Айзек, у меня иногда складывается впечатление, что верхушка буров не собирается воевать.
– Предательство? – резко отреагировал тот, отложив столовые приборы.
– Не знаю! – говорю чуть громче, чем следовало бы, – Право слово, не знаю… Скорее, они просто не видят серьёзности ситуации, но проблема в том, что мне не с кем договариваться!
– Как это? – удивился мистер Джонс, снова принимаясь за еду.
– А так. Дабы не поднимать вопрос моего возвращения на пост командующего ВВС, Фолксраад размазал эту должность, и теперь авиация Южно-Африканского Союза управляется коллегиально.
– Признаться, я изрядно озадачен, – нахмурившись, отозвался мистер Джонс, – Не то, чтобы мне эта информация была в новинку, всё ж таки я человек, не чуждый военному делу, хотя и несколько однобоко. Но с точки зрения именно договороспособности, выглядит эта ситуация совершенно чудовищно! Да, Джордж, вы правы.
– Коллективная безответственность, – едко сказал Лёвка, ловко орудуя ножом и вилкой.
– Метко, – согласился мистер Джонс. Митрофан Елизарович не сказал ничего, он ел. И пил.
Между самым юным и самым старым участником обеда завязалась та пикировка, в которой собеседники очень аккуратно проверяют уровень эрудиции, способность быстро схватывать информацию и чувствовать второе, а то и третье дно в обыденных, казалось бы, предложениях. Я слушал их, лишь изредка вставляя слово-другое, и нашёл их в общем-то равными. С поправкой на возраст и жизненный опыт, разумеется.
– Что же вы намереваетесь делать, Джордж? – мистер Джонс снова вернулся к нашему разговору.
– Не знаю… – губы мои сами кривятся в усмешке, – Иногда думаю, что стоило бы прибегнуть к методам Дикого Запада.
– С дуэлями, – с нотками ностальгии подхватил медик, – стрельбой в спину, шельмованием оппонента в газетах и судом Линча!
– Славные были времена, – неожиданно сказал Митрофан Елизарович, в голосе которого проскользнули скулящие нотки охотничьей собаки, давненько не выбиравшейся в поля.
– Мэтью? – удивился врач, чьи брови поползли на лоб самым решительным образом, – Не знал, что вы там были!