Встречу в Дурбане и последующий стихийный митинг, с которого нас не хотели отпускать, я пережил с трудом. Победная эйфория била по мозгам хуже вина, хуже любых наркотиков, и голова была звонко-пустая, до предела набитая лозунгами и обещаниями, которые я поспешил вывалить на воодушевлённых граждан.
Не обещая Победы малой кровью, я сделал акцент на усилиях всех граждан ЮАС, которые и сломали хребет дряхлеющему льву Альбиона. На то, что мы… все мы (!) сделали для Победы всё и немножечко больше!
– … нам предстоят ещё тяжёлые бои и потери близких, – вещал я, возвышаясь над толпой, стоя на поставленной «на попа» тяжёлой чугунной скамейке. – Не все из нас доживут до окончательной победы, но будут жить наши родные и близкие, будет жить страна! Наша страна! Отныне и навсегда – наша!
Я чуть качнулся, но удержался на ногах и продолжил, напрочь отпустив вожжи фантазии. В моей речи смешалось настоящее, плавно перетекая в будущее, и ах…
… какое это будущее было чудесным! Рисуя широкими мазками картину не такого уж далёкого будущего – с широкими автострадами, пассажирскими аэропланами, кинотеатрами в каждой деревне и главное – социальным лифтом и равными правами для всех граждан, я видел их глаза, в которых недоверие постепенно заменялась надеждой, а та – яростной уверенностью, что так – будет!
Конвой из Индии мы перехватили в сотне миль от Дурбана. Составлен он был из вовсе уж древнего хлама, которому давно пора было отправиться на слом. Ну да специфика Колоний…
У Короля много, но в основном – такого вот хлама, годного разве что для демонстрации флага туземцам разной степени голожопости, да обстрела городов, не имеющих ни хоть сколько-нибудь толковой береговой обороны, ни значимых Военно-Морских Сил. Возглавлял это парад антиквариата броненосный фрегат «Defence», введённый в строй ещё в 1862 год. Прочие корабли были либо ещё старше, либо сразу появились на свет с диагнозом «Инвалид детства».
Гражданские суда, зафрахтованные или мобилизованные Флотом Его Величества для своих нужд, охарактеризовать можно было только «Каждой твари по паре». Традиционно много проржавелого хлама, коими так славятся Колонии, но хватало и современных пароходов.
Вся операция по разгрому Конвоя целиком и полностью легла на Саньку, которому нужно выбираться из моей тени. Брат справился, и притом превосходно!
Полагаю, этому в немалой степени способствовало ранение, полученное в бою под Дурбаном, и решительно мешавшее ему пилотировать «Альбатрос» в бою. Так что всё ж таки подняв аэроплан в воздух, торпедированием судов Чиж не занимался, а вёл себя, как и должно командующему – руководил боем, отдавая приказания со стороны.