— Не отставай, — сказала Эльза Рону, не оборачиваясь, и в то же мгновенье по лесу пронесся волчий вой.
— Вовремя мы, — шмыгнул носом мальчик. — Мне иногда кажется, что отец хочет, чтобы нас сожрали чудовища, живущие в чащи.
— Не хорошо так говорить, — бросила через плечо девушка, подходя к крыльцу. — Он о нас заботится, и мы должны быть благодарны ему за это.
Дверь скрипнула, и на пороге появился глава семейства. Он хмурил брови, теребя бороду.
— Какого лешего вы так долго?! — вновь по округе разлетелся волчий вой. — Этого еще не хватало! Волки — это плохо. Очень плохо. Живо в дом.
— Да, отец, — чуть слышно вымолвила Эльза, подтолкнув брата вперед.
Здоровяк на мгновение скрылся в доме и появился вновь уже с огромным топором в руке. Внезапно его острый взор уловил какое-то движение. В это время ветер прогнал прочь облако, скрывающее лунный диск, и кузнец увидел силуэт мужчины.
— А ты кто еще такой?! — пробормотал он сквозь зобы. — Что тебе здесь нужно, а?!
Эльза мельком глянула через плечо и ойкнула.
— Клэй, чтоб тебя…
Кузнец посмотрел на дочь.
— Сын мельника?! — и прорычал на всю округу. — Я обещал тебе ноги вырвать? Теперь пеняй на себя!
Парень не стал долго думать, а рванул в чащу быстрее лани, за которой гонятся охотники. Кузнец злобно посмотрел на детей.
— В дом! — и в следующее мгновение он сорвался с места и кинулся вслед за беглецом.
Эльза сбросила вязанку на траву и закричала, что было мочи:
— Не надо, отец! Я умоляю тебя! — но тот уже растворился в ночи.
Эльза и Рон не спали, они сидели за столом, смотрели в окно и думали каждый о своем. Девушка беспокоилась за возлюбленного и гнала прочь страшные мысли, что ползли в ее голову, как речной туман на поля. Что с ним может сделать отец, то ведомо только богам.
Мальчик переживал за сестру. Ему очень хотелось спать, глаза слипались, хоть лучины вставляй, но он стойко держался, успокаивая ту, что заменила ему мать.
— Все будет хорошо, он его не догонит. Отец уже старый, а твой Клэй молодой, — та в ответ горько улыбнулась и утерла слезы, что ручьем струились по ее щекам.
В конце концов, их сморил сон. Брат с сестрой прикорнули, уронив головы на стол, и проснулись от того, что услышали натужное дыхание своего отца и его тяжелую поступь. Кузнец явился под утро, когда небо начало окрашиваться в розовые тона. Луна уже закатилась за маковки сосен, а солнце не спешило подниматься над лесом. На поляне перед домом блестела роса, а легкий ветерок разгонял предрассветный туман.
Девушка выскочила наружу первой и в ужасе замерла на крыльце: ее отец стоял возле дома, обнаженный по пояс и перепачканный в крови, а возле его ног валялся огромный тюк, а точнее — рубаха, стянутая снизу узлом, и с перевязанными между собой рукавами.