Она стояла прочно утвердившись на полу и, чуть расставив ноги, и отступать не собиралась ни на миллиметр. Девушка многое хотела сказать матери но лишь изо всех сил сжала кулачки.
Полоса на горизонте превратилась в тучу цвета Преисподней, какую природа не способно сотворить. Полное горького пепла сгоревших городов и радиации облако стремительно надвигалось на застывший в страхе город. Рука младшей на талии матери дрогнула, голова склонилась ей на плечо, что-то потекло по коже шеи.
— Глупышка моя, — ласково произнесла мать с нежностью глядя в разрисованное черными полосами потекшей туши дорогое и знакомое до последней черточки лицо. Женщина развернула дочку к себе, вытащив из кармана платок, тщательно вытерла ей лицо, — ты должна выжить и продолжить наш с папой род, обещай мне.
— Да, мамочка.
Долгий, неподвижный взгляд вонзился в глаза девушки.
— Ты выполнишь со мной Последний обряд? Ты единственная родственница.
Девушка содрогнулась от ужаса и посмотрела в обострившееся, словно в предчувствии неизбежного, лицо матери. Едкая горечь подступила к горлу. Ей стало все равно: жизнь, смерть. Она была в отчаянии и если бы не обещание матери выжить, то осталась бы с ней. Девушка кивнула и низко склонила голову, чтобы не выдать вновь брызнувших слез.
— Ну и хорошо!
Черная облако наползло, стало темно, глаза с трудом видели контуры мебели в комнате, ночь и смерть поглотили город. Негромко щелкнуло, под потолком вспыхнул светильник, осветив людей и неброскую обстановку комнаты. Женщина хлопнула в ладоши, в открывшуюся дверь вошли два человекообразных робота с сервировочным столом полным изысканных яств. Посредине его — два бокала с ярко-красным вином. Девушка содрогалась от ужаса, женские пальцы судорожно сжали за тонкую ножку бокал.
— Кушай, доченька, так положено по обычаю.
Девушка несколько мгновений ошеломленно смотрела на мать, потом судорожно сглотнув, кивнула но так и не смогла заставить себя прикоснуться к еде. Старшая женщина неторопливо отведала по ложке от всех блюд, потом подняла стоявший перед нею бокал. Мертвые губы сжались. Глаза дочери стали размерами с пятак.
— Ну, наверное и все… — задумчиво произнесла старшая женщина.
Ослепительно-белая пилюля упала в бокал, бесшумно растворилась.
«Вино красное как кровь» — подумала девушка, изо всех сил сдерживая рвущийся из глубин естества крик.
— Да прибудет жизнь! — громко провозгласила женщина на древнем, полузабытом языке и до дна выпила бокал. Девушка едва пригубила свой и поставила его назад.
Мать отвернулась к окну навстречу овладевшей городом смерти.