На фоне таких видений даже сцены поцелуев зеленоглазого принца и Слераны почти не производили на меня впечатления. Неприятно, конечно, но я же не совсем идиотка. Хартад же не евнух, в конце-то концов! На собственном опыте неоднократно убедилась.
Одно плохо — понимания, почему именно я стала для него единственной и любимой, у меня так и не прибавилось. Впрочем, это сейчас заботило мало. Стала — и слава Богу. А вот видения горничной, перерезающей мне горло или втыкающей нож в спину, пугали.
Отгоняя навязчивые страхи, я умылась и снова приняла душ. Потом, замотавшись в полотенце, покосилась на платье, сброшенное на лавку в углу. Интересно, а где то, в котором я была изначально? Хотя, какая разница? Всё равно, после произошедшего я его уже не надену. Ну и чёрт с ним!
Решительно тряхнув мокрой головой, я вышла в комнату. Алька лежала возле кровати, гипнотизируя взглядом золотисто-жёлтых горящих глаз пушистый ковёр. Алая туша казалась расслабленной, но я чувствовала, как на самом деле напряжена подруга.
— Прости, — вдруг выдохнула она едва слышно. — Прости, что не сказала сразу. Я и скандал устроила специально, чтобы убийца, кем бы он ни был, потерял бдительность и решил, что ты осталась одна, без защиты.
— Но ведь здесь был Грей, — не без труда отодвинув в сторону обиду, вяло улыбнулась я, опускаясь на корточки рядом с Шаксус Джером. — Ты… сделала это для меня.
— Да, — кивнула подруга. — Прости. Я должна была так поступить.
Я помолчала и, как ни хотелось высказаться насчёт истрёпанных нервов и слёз, которых можно было избежать, ответила коротким:
— Понимаю.
Больше слов не осталось, и я просто обняла могучую шею Шаксус Джера. Надо будет как-нибудь сказать Ашмару «спасибо» за эту ехидную, вредную, но такую родную уже язву.
Спустя несколько часов я так и не сомкнула глаз, хотя Алька добросовестно уговаривала поспать. Сначала мучали кошмары, а после, когда ночная мгла сменилась предрассветным сумраком, начался натуральный предсвадебный мандраж, и психопатка с ножом почти вылетела из головы. Я, махнув рукой на потуги заснуть, выбралась из кровати.
— Всё, хватит психовать, — не выдержала подруга, когда я в седьмой раз расплела косу и застыла у зеркала с гребешком в руке. — Если так дальше пойдёт, оставшиеся волосинки выдерешь.
Насчёт «волосинок» это она, конечно, поиздевалась. Даже на мой невнимательный взгляд, волосы стали гуще, чем на Земле, плюс радовали здоровым блеском и непривычной насыщенностью родного цвета горького шоколада. Магия ведь. Но спорить я не стала и лишь растерянно улыбнулась: