– Я понимаю, – сказал Соломон.
– И, кстати, я в курсе твоей аферы со статуями, – сказал Такеши.
– Э…
– Твои люди повредили несколько штук, – сказал Такеши. – Уж не знаю, как. Может, телекинезом, а может просто молоками долбили. А потом пустили слух, что треснули они все. Учитывая, что его статуй в Системе построили не так уж и много, а у тебя под началом огромная вездесущая организация, это было легко устроить и в это легко было поверить, но я не поленился и нашел одну целую. Снимаю шляпу, это был красивый и элегантный ход, и тебе бы удалось деморализовать его паству и предотвратить воскрешение, но все это сработало бы только в том случае, если бы он на самом деле был мертв. Ты мог бы ускорить процесс угасания веры, если бы он на самом деле был мертв. Но если он жив, то статуи восстановятся… Ты идешь по скользкой дорожке, Соломон. Зачем ты вообще на нее вступил?
– Он – фактор хаоса. Он ломает баланс.
– Это не деловой подход, – сказал Такеши. – Послушай, я прикрою тебя перед Кевином, умолчав о некоторых эпизодов, но, как ты понимаешь, не бесплатно, а за определенные преференции, которые я пришлю тебе отдельным списком.
– Это приемлемо, – сказал Соломон.
– Не сомневался в твоем ответе, – сказал Такеши. – Но, как ты понимаешь, Кевин – не самая большая из твоих потенциальных проблем. И если вдруг в гости прикатит самая большая, то я спешу выразить тебе свои соболезнования прямо сейчас. Потому что потом уже явно не успею.
Как говорил мой старик-отец, все то, что нас не убивает, об этом сильно пожалеет. В обычной жизни это довольно спорное утверждение, но вот в Системе оно работает на все сто. Кристоф мог бы вам это подтвердить, вот только он уже не может.
Я посмотрел на Виталика. Посмотрел на Федора. Одного я не видел уже лет тридцать, если не больше, другого – всего несколько дней, но чувства они вызывали примерно одинаковые.
Прежняя команда снова в сборе. Как в старые недобрые времена.
Виталик явно снова добрался до консоли, поскольку щеголял четырехзначным уровнем и уникальным классом, который он, скорее всего, сам себе и придумал. Но почему именно президент?
Я подумал, что еще узнаю ответ на этот вопрос.
Федор, несмотря на то, что расстались мы с ним значительно позже, чем с Виталиком, тоже как-то неуловимо изменился. Мне даже казалось, что он стал вышел ростом. А уж уверенности в себе у него точно прибавилось.
– Как ты выжил? – спросил Федор. – Мы нашли там всякое… и ногу.
– Я не выжил, – сказал я. – Я восстал из мертвых.
– Ну, прямо как я в первый заход, – сказал Виталик. – Только я был одет куда более стильно.