Достать бы цианиду, говорят на вкус как миндаль.
Наконец не выдержал, схватил тетрадку, открыл наугад.
Полночи на губах,
Яшма в рукаве. Н
е стреляй, не пробуй яд,
Не беги, если бегут за тобой
Второй. Или первый за ним.
На рукаве не группа крови, а крестиком пешка
По воде на руках колесом Ходи.
Не мешкай.
(Второй)
Урод…
– Где ты? – заорал я на недопитый стакан чая.
Нет ответа.
…
Следующую неделю я не появлялся в кочегарке. Писал на заказ, ел, спал и пытался думать, что делать дальше. Иногда, когда оказывался ночью на улице, посматривал на небо – звезды горели довольно тускло и тогда мне хотелось провалиться сквозь землю из-за чувства вины и стыда.
Шел домой из ночного магазина, с чипсами в рюкзаке, вдруг кинул взгляд наверх и увидел, что звезды разгораются – словно кто-то подкрутил регулятор яркости. Или минутой ранее кинул пару жирных лопат в топку…
Через полчаса уже задыхался, поднимаясь в гору до кочегарки.
Дверь открыта. Свет в каптерке включен. На столе заваривается горячий доширак. Я обежал кочегарку, изучил каждый угол – никого.
Сел, снял крышку с лапши, зачерпнул вилкой. С-сука… Как же ты меня бесишь, Второй… Почему опять сбежал?
Умял половину пластикового корытца, как вдруг заметил, что тетрадь со стихами лежит на столе, на краю, в тени света настольной лампы и из нее торчит ручка. Рука сама потянулась…
Звезды без дыма не горят.
Без вони из пасти хреновый оскал.
Ночь. Бег. Надежда. Ты не виноват.
Привет. Я здесь. Ты искал?
(Второй)
Прямо за мной шаркнули шаги.
– Опять ты ешь мою лапшу?
Второй.
– Какого черта? – говорю, не оборачиваясь. – Где мои деньги за работу? Я думал, мы договорились.
– Не договорились. – отвечает. – Я ушел и мы ничего не успели, а ты зачем-то работал все это время. Спасибо, конечно.
– И что дальше?
– Да продолжай уж. Я так, за тетрадкой зашел.
Я резко обернулся, готовый прыгнуть и придушить его… никого!
Развернулся обратно – и тетрадки нет. И доширак мой доеден. Козлина…