. Генерал Ниссель ходатайствовал о приеме их во французскую армию, указывая на то, что многие русские офицеры, отличаясь большими знаниями и боевыми достоинствами, поставлены условиями революции в такое положение, при котором служба для них в их частях стала невозможной.
Вопрос о судьбе русских офицеров, оказавшихся во Франции, обсуждался во Франции весьма долго, в целом ряде комиссий, но не получил удовлетворительного разрешения. Несмотря на массовые заявления[85], прием во французскую армию, как общее мероприятие, не был признан возможным, и некоторое исключение было сделано лишь для особых специалистов (например, авиаторов). Также почти была закрыта возможность устройства русских офицеров в американские и даже в сербские войска. Лишь немногие офицеры имели возможность записаться, вместе с людьми первой категории, в формировавшиеся из волонтеров русские добровольческие части. Но частей таких было мало, и потому число офицерских вакансий являлось в них ограниченным. В некоторых полках, чтобы соблюсти справедливость, пришлось прибегать к жребьеметанию. Другая часть офицеров сумела устроиться в полках Иностранного легиона и в командах солдат рабочих второй и третьей категорий. Многие же, не находя выхода, принуждены были перейти на состояние демобилизованных и искать себе частного заработка в пределах Франции или других стран. Части офицерской молодежи из числа не успевших до войны окончить высшее образование помогло американское общество Y. M.C. A., которое дало им возможность переехать в Соединенные Штаты и там поступить в высшие учебные заведения. Все это, однако, достигалось с трудом, с большими лишениями и после долгих, подчас надламывающих здоровье и энергию усилий.
Впоследствии право перехода в разряд демобилизованных было распространено также на нижних чинов, при выполнении ими известных условий.
Что касается юридической стороны, то до разделения военных контингентов на три категории все русские воинские чины подлежали исключительно русской военной юрисдикции. После же «триажа», в ведении этой последней остались лишь воинские чины первой категории, люди же, перешедшие на положение рабочих, поставлены были в зависимость от французских военных трибуналов и подлежали военному или гражданскому суду по общефранцузским законам.
Для заведывания всеми русскими военными контингентами после расформирования дивизий была учреждена, распоряжением французского военного министерства и под его высшим наблюдением, русская база в Лавале (близ Mans). По мысли французских военных властей, начальником базы должен был быть генерал русской службы с подчинением ему начальника штаба базы и интенданта из чинов французской армии. На эту базу должны были быть направляемы все воинские чины, оставшиеся неиспользованными по тем или иным причинам после расформирования русских лагерей в La Courtine и Courneau. Там же, на базе, должно было быть сосредоточено тыловое управление полковника Карханина, подлежавшее ликвидации ввиду перехода военных контингентов на попечение французского правительства. На этой же базе должен был быть открыт госпиталь для пользования в нем больных и раненых из состава русских добровольческих отрядов (легионеров), лечение же воинских чинов, перешедших на рабочее положение, должно было производиться во французских лечебных заведениях, находившихся в пунктах поблизости места их работы.