Приехавшие к Сталину гости отмечали позже, что он был в подавленном состоянии. Полагают даже, Сталин решил, что они приехали его арестовать. «Зачем приехали?» – спросил он. Но гости только робко просили срочно организовать Государственный Комитет Обороны, которому передавались рычаги управления страной в отсутствие Сталина. Сталин это даже не обсуждал и принял сразу. По свидетельству Н.С.Хрущева первые месяцы войны Сталин представлял жалкое зрелище в личном отношении, не верил в способность Красной Армии противостоять врагу, пытался заключить с Германией мир, жертвуя захваченными к тому времени территориями. Именно тогда от него услышали: «Все, чего добился Ленин и что он нам оставил, мы про… Все погибло».
Поражения первых недель войны объясняют недальновидностью Сталина, доверившегося договору о «дружбе» с коварным Гитлером, истреблением опытных и умелых командиров Красной Армии в предвоенные годы, нехваткой в армии многих видов вооружения – не хватало даже винтовок, наконец, ошибками военного планирования, отвергавшего ранее планы и учения по стратегической обороне. Однако страна в целом была подготовлена к неизбежной войне. Самое главное, хребет страны, ее промышленность была построена. Благодаря только этому авральная эвакуация на восток заводов из захваченных областей позволили через год-два нарастить производство до превосходящего врага уровня. Численность войск, количество бронетехники, артиллерии, авиации даже в начале войны превосходили или были равны возможностям германской армии и ее союзников. Тем не менее, несмотря на многочисленные случаи проявления героизма, войска Красной Армии, почти не оказывая сопротивления, отступали, попадали в окружения и сдавались.
Германский народ, воодушевленный ранними победами, безусловно, побеждал народ русский. Гитлер и его окружение уже провозглашали свою победу над ненавистной коммунистической страной, явно уже не способной к серьезному сопротивлению после понесенных потерь. Но как выяснилось, русский этнос только собирался силами, «только запрягал», испытание огнем лишь начиналось.
За месяцы отступления стальная пружина воли и терпения народа все более сжималась. Ярость, ненависть к врагу, готовность скорее погибнуть, чем позволить врагу подмять себя, все шире овладевало народом.
Перелом случился почти через полгода после начала беды, с зимнего наступления под Москвой. Это был перелом и в душе народа. С этих пор новые страшные жертвы, потери новых сотен тысяч убитых, сотен тысяч гибнущих в окружениях и плену воспринимались как и прежде с болью, но теперь и с крепнущей верой, что все не напрасно, худшее позади, и народ уже ничто не сломит.