Он был без плаща. Ловкий, проворный — тяжёлый меч, идеально подогнанный под руку хозяина, порхал бабочкой, повинуясь его воле, нанося удар за ударом.
… Белая рубашка, тёмные волосы. Не дрался — танцевал… И на мгновение я забыла, что это Каратель, враг. Перед глазами возник другой воин — моя боль, моя память, мои слёзы. Моя Судьба…
A'Kariaell… Hermeanno-nai — Брат. Нас с тобою связывало не кровное родство, но кровь на поле брани: наша, пролитая, когда не щадя себя, защищали друг друга, и вражья — на лезвиях наших мечей.
Брат… Ты был единственным, кого я могла бы так назвать — но назвала впервые, когда ты уже встал на Вечные Дороги, а я, волею причудливо изломанного Рока, вопреки всему святому в Мире осталась здесь.
Я глядела на бой человека с монстром — а видела тебя… Сколько раз мне приходилось наблюдать за тем, как ловко ты владеешь клинком — на тренировке и в бою! Слёзы, то ли горькие, то ли радостные, застили мне глаза. Его меч казался твоим мечом, его удар — твоим ударом, его ошибка — твоей ошибкой… И когда тварь, воспользовавшись твоим промедлением, готова была нанести гибельный удар, я вмешалась в поединок — как я могла не вмешаться?! — дав тебе возможность вырваться из ловушки и продолжать…
… «Клич Марены» отрезвил меня. И я едва не взвыла снова, в голос, когда поняла, что передо мной — не ты. Ты, Christaienn, Deanorr и Lu'Аvenn — погибли, от рук таких же, как тот, кого я только что приняла за тебя. Мгновение спустя я жалела, что отвлекла монстра… Хотя, если бы, убив Чёрного, тварь решила заняться мной, вряд ли я покинула бы ту поляну.
Я схватила первые два ножа из тех, что не были окованы агмариллом. Сунула за пояс, выхватила из ножен кинжал и бросилась с холма в обратный путь, оставляя кипящее сражение за спиной. Но успела сделать только пару шагов… Кустарник впереди меня расступился, пропуская ещё двоих молчаливых наблюдателей происходящего действа.
На лоснящейся роже Брата Витина застыла отвратительнейшая ухмылка. Дейарис же просто щерился, скаля зубы, как настоящий волк. Я замерла, где стояла, сжимая кинжал… и уже понимая, что обречена. В руках Жрецов были посохи, и они недвусмысленно светились. А мой проклятый Ошейник в ответ начал сжиматься — медленно, Братья растягивали удовольствие, смыкая петлю…
Нож я бы всё равно не добросила — Дейарис был начеку. И в последний миг успела сделать то единственное, чего от меня не ожидали — развернулась и со всех ног ринулась назад, на поляну, увязая в снегу и ломая ветки. За мгновение до того, как колдовская петля сдавила мне горло, лишая сознания, я успела крикнуть, вложив в свой вопль все оставшиеся силы.