Чувствовать магию я действительно могла — то немногое, чего Орден, как ни бился, всё же не сумел меня лишить. Но для этого нужно было успокоиться и сосредоточиться — и я заставила себя, всё сильнее прислушиваясь ко внутренним ощущениям…
На поляне следов волшбы не было. Не было их и у входа в избушку, где, как я почему-то решила вначале, и погиб охотник. Но подойдя поближе, я поняла, что дверь, которая издали показалась мне широко раскрытой, на самом деле отсутствовала вообще. Она была с «мясом» вырвана с петель и валялась внутри комнаты в нескольких шагах от порога. Из огромной рваной дыры посредине торчали обломки массивных досок, играя тенями в свете факела, закреплённого в стене…
Страшно представить, какой чудовищной силы был нанесён удар.
А магии — не было.
Я осторожно ступила за помятый порог, уже догадываясь, что увиденное вряд ли мне понравится.
… Кровь была повсюду — на полу, на стенах, на переломанном пополам дубовом столе, на останках разорённого очага… От некогда уютной маленькой заимки не осталось и следа. Казалось, сами стены до основания впитали в себя отвратительные запахи смерти и тлена, и даже неровного слабого света факела хватило, чтобы перед глазами в полной мере предстала жуткая картина произошедшего здесь.
Не холодный расчёт разумного существа, не желание хищника утолить голод и даже не жажда крови берсерка. Первобытная, безудержная ярость — и дикий предсмертный ужас растерзанной жертвы… Я зажмурилась, чувствуя, как становится всё труднее и труднее дышать. Никто из рождённых под этим Солнцем и Небом не убивает ради самой смерти — это свойственно только тем, кто создан вопреки законам Природы. Но, даже призвав всю силу воображения, я не смогла представить себе тварь, способную эманировать ярость такой силы и такой чистоты…
И только здесь, в этом месте были слышны слабые отголоски какой-то волшбы на самой границе чувств… Следы старые и, если можно так выразиться, «несвежие», причём заклятье явно творилось не тут и не тем существом, что убило охотника. Самым странным было то, что как ни силилась, я так и не смогла определить ни то, откуда появилось это существо, ни природу использованной магии… То мне казалось, что волшбу творили люди — меня захлёстывало волной отвращения, словно я наяву чувствовала силу проклятого агмарилла… То, напротив, вдруг ощущалось что-то своё, неуловимо родное, так, будто я сама когда-то сплела воедино волны серебряного лунного света — сотворив?… призвав?… повелевая??
Что-то ещё, знакомое и незнакомое, объединяло несочетаемое и дарило неизведанное прежде чувство прикосновения к чему-то то ли абсолютно новому, то ли безумно древнему… На что походило больше, я понять так и не смогла. Мотнула головой, сбрасывая пелену наваждения, и выбежала прочь, с наслаждением глотая свежий холодный воздух…