— Мы постараемся.
— Да, про это, — Михалыч тряхнул прокламацией. — Вы на всякий случай помалкивайте.
Мы прошли к себе. Я уселся поработать с самодельной картой, которую составлял по своей памяти и корректировал по памяти товарищей. На обратную сторону плаката «Ротозей, не калечь друзей», на котором был нарисован мужик, навернувшийся с лестницы, я наносил известные мне магазины, аптеки, кафе. Палтус на изнанке плаката «Вентилятор — друг труда, пусть работает всегда!» чертил схемы подземных коммуникаций.
— А Михалыч чего-то задумал, — сказал Копченый, с милой рассеянностью наливая себе еще стаканчик водочки.
— С чего ты взял, — спросил я и Василий повернулся в мою сторону, а его стаканчик подхватил Валерка.
— Странно он как-то произнес свое: «Надеюсь, не будем вести бои». Похоже, он знает больше нашего.
Он, наконец, заметил пропажу стакана и налил другой.
— А ты что думаешь? — Спросил Хамстер.
— Да есть, похоже, у него какая-то идея.
Тут Василий обнаружил пропажу второго стакана, утащенного Палтусом, и, устыдившись, налил, наконец, всем.
— Вы сильно не налегайте, — посоветовал я. — А то я на утро выход планирую.
— Куда?
— В сторону Ленинского проспекта — между Власова и Челомея склад продуктовый был.
— Хорош, гнать! Сроду там никакого склада не было, одни мастерские!
— Оутражь Мон Ами![2] Где мама дала Вам высшее образование? Склад там есть, только он нелегальный. В подвале гаража — гости столицы оборудовали. А заодно и водку паленую там разливали.
— Вот без чего я точно обойдусь, так это без «палёнушки».
— Да она нам даром не нужна! Но продукты там могут быть. Вы с нами? — Спросил я «бутербродов».
— Да легко! — Ответил захмелевший Васька.
На том и порешили…
Глава 18
О времена, о нравы!.
Отправив с утра Петьку под призрение стоматологов (Вовка хотя и клялся убить засранца, сжалился над нами и согласился посмотреть за негодяем), мы прошли неведомыми коридорами в заброшенный технический тоннель. Узкий коридор с множеством труб по правой стороне вывел нас к неприметной двери, запертой ввинчиными по периметру болтами, которые для пущей секретности были заклинены сваркой. Провозившись с преградой минут сорок, мы попали в обширное помещение. Оно было настолько велико, что свет фонарей не освещал боковых стен. То есть потолок над нами был, а стены терялись в глубине мрака. Жуть! Ну, я понимаю — в центре города, на станциях заложенных при Молотове и Ежове… Но чтоб встретить такое на окраинах спальных районов… Никогда бы не подумал.
Под ногами хлюпала вода — мои ноги в легких берцах промокли вхлам, и я тащился, матерясь про себя и оскальзываясь на каких-то обломках, на полном автомате. Воняло гадостно. Каким-то болотом. Как выдерживал направление Палтус — загадка… Но вскоре мы вышли в полукруглую нишу, из которой наверх поднимались вмурованные в бетон стальные скобы.