В расстегнутом вороте серой рубашки Алекс видела его грудь, которую не так давно покрывала поцелуями. Ей захотелось дотронуться до него, почувствовать его мускулы. У нее всегда мерзли пальцы на руках; а он согревал ее сразу, едва заключив в объятия. Она живо представила, как ее ладонь скользит все ниже по его скульптурной груди, к мускулистому животу, ниже, к бедрам…
- Алессандра!
Отвлекшись от приятных мыслей, Алекс хрипло ответила:
- Нашла выход?
- Что побудило тебя вернуться? Грета обещала спасти тебя от злого серого волка? Лео и Массимо сказали, что оградят тебя от негодяя, с которым ты связалась?
- В моем бою мне никто не нужен, - отрезала Алекс. На смену томным мыслям пришла ярость. Глупые мечты лишь отвлекают ее от того, что она должна сделать. - Я оказалась в ситуации, когда…
- Что?
- Ты мне нужен. - Она собиралась произнести последние слова воинственно, но они прозвучали как мольба.
Атмосфера в комнате изменилась, как будто она произнесла заклинание. Как на Бали, когда их взгляды встретились, и между ними протянулась ниточка. Точнее, в них обоих ударила молния. Его лучистые серые глаза опасно вспыхнули, и пульс у нее участился. Когда же ее глупое сердце и глупое тело поймут, что они не пара?
- Для чего я тебе нужен, bella? Когда-то я ошибся, слепо поверив тебе. Больше я такой ошибки не повторю.
- С языка снял! - усмехнулась Алекс, стараясь не выдавать волнения и понимая, как он ей нужен! И нужен не просто так. - Мне нужна видимость нашего брака, - отчетливо проговорила она, глядя прямо ему в глаза. - Поэтому я и вернулась.
Сжав зубы, он гневно смотрел на нее и молчал. Она тяжело вздохнула.
- Две недели назад моя мать с отчимом попали в аварию и погибли… Я прилетела сюда прямо с похорон в Сан-Франциско… Мой отчим был состоятельным человеком. Он все оставил Чарли, своему сыну и моему брату по маме. Ему всего семь лет, но его дяди по отцовской линии уже дерутся за право опекунства, чтобы завладеть его состоянием. - Она ненадолго отвернулась, прогоняя слезы.
- Сочувствую, это в самом деле ужасно. - Его голос раздался совсем близко, у нее за спиной. Она вдохнула его аромат и словно очутилась вдали от тревог. - Алессандра, тебе не нужно было всем заниматься самой.
Нежность в его голосе манила. У нее ушли все силы на то, чтобы не броситься ему на грудь. Не позволить себе утонуть в горе. Не позволить его сильным рукам обнимать ее, отгоняя боль. Она снова развернулась к нему лицом.
- Пришлось, - пылко проговорила она, отвергая предложенное им утешение. - Я всегда разбиралась со своими проблемами сама. - Он снова поджал губы; на лице проступила досада. Он снова стал излучать силу. - Я хочу оформить над ним опеку, - продолжала она. - Я хочу воспитывать Чарли. Хочу, чтобы у него была такая семья, какую он заслуживает, безопасность, которой мне самой так недоставало в детстве… Я не могу отдать его братьям отчима. Они уже сейчас ссорятся из-за него, как будто он - кошелек с деньгами… - Она подняла голову, чтобы понять, слушает ли он ее. Радуясь, что он ее не перебивает, она продолжила: - Я поговорила с нашими адвокатами, и они выразились недвусмысленно: я не выиграю дело, если буду добиваться опеки при моем теперешнем образе жизни… Пока никто не знает, что я замужем. Я путешествую по всему миру; у меня нет ни прочного положения, ни корней. В последнее время я часто оказываюсь в центре внимания СМИ… Мой разрыв с Хавьером стал центральной темой во многих новостях. Дяди Чарли собираются воспользоваться любыми сведениями обо мне, даже глупостями, которые я делала десять лет назад, исключительно с целью доказать, что я не гожусь в опекуны… И тут на сцену выходишь ты, - подытожила она.