Осенью 1988 года Горбачёв предпринял серьёзные перестановки в партийном руководстве. Добрынин был освобождён от должности Секретаря ЦК. Когда он прощался с коллективом Международного отдела и зачитал соответствующий указ, было видно, как трудно далось ему слово «пенсия» (у партийного политеса не оказалось места для более почётного — «отставка»).
В Добрынине больше всего поражала живость ума и отсутствие каких-либо признаков интеллектуальной усталости. Последний раз я разговаривал с ним по телефону в апреле 2006 года — приглашал на свой прощальный приём перед отъездом в Нью-Йорк. На моё назначение постпредом при ООН он реагировал с характерным весёлым неподдельным интересом. Извинился, что сломал недавно ногу и пока на улицу не выходит.
В нашей литературе высказывается мнение, якобы Добрынина вытеснил Шеварднадзе. Не думаю, что это так. Шеварднадзе к этому моменту уже набрал большой вес, и Добрынин не был ему конкурентом. Просто Добрынин так и не смог освоиться и в полной мере реализовать себя в кремлёвских коридорах. После его ухода международные дела в ЦК КПСС стал курировать А. Н. Яковлев.
Немного поразмыслив, я решил возвращаться на Смоленку, в МИД. Жаль было цековской столовой — в ней можно было дёшево и вкусно пообедать.
СМОЛЕНСКАЯ ПЛОЩАДЬ ВО ВЛАСТИ ПЕРЕМЕН
Для возвращения блудного сына момент настал самый благоприятный. Мой бывший начальник в отделе США С. П. Тарасенко к этому времени стал руководителем Секретариата министра. Однако к секретарской работе у Сергея Петровича душа не лежала, он переложил её на плечи своего первого зама Игоря Сергеевича Иванова (большого мастера по этой части) и сосредоточился на более творческих задачах — подготовке позиционных материалов и выступлений Шеварднадзе. По речеписной части у Тарасенко сложился сильный дуэт с Теймуразом Григорьевичем Степановым, единственным человеком, которого Шеварднадзе привёз с собой из Тбилиси. Маститый журналист, публиковавшийся под псевдонимом Мамаладзе, Степанов привносил свой колорит в выступления руководителя.
Тарасенко предложил мне «быть третьим» — в должности советника при министре мне предстояло обеспечивать пресс-сопровождение работы руководителя МИД.
Так, в самом начале 1989 года я занял кабинет на восьмом этаже здания на Смоленской площади (через стенку сидел Александр Николаевич Шохин, также советник при министре, но по экономическим вопросам).
Мне предстояло увидеть, как изменился Э. А. Шеварднадзе за три с половиной года после моего первого «непосредственного» контакта с ним. Напомню, что Шеварднадзе был назначен Министром иностранных дел СССР 2 июля 1985 года. Дипломаты нашего посольства в Вашингтоне, где я в то время работал, смотрели на поступившую из Центра телеграмму с именем нового министра, буквально вытаращив глаза — это был гром среди ясного неба. Некоторые предполагали, что в фамилии министра по ошибке написано лишнее «д». Видные посты Шеварднадзе занимал уже давно, но мидовская братия большого внимания ему не уделяла. В сентябре 1985 года новому министру предстояло впервые выступить на сессии Генеральной Ассамблеи ООН. (Предположения некоторых коллег, что на 40-й юбилейной сессии дадут слово ставшему теперь Председателем Президиума Верховного Совета СССР, одному из отцов-основателей Организации Объединённых Наций А. А. Громыко, не оправдались. Пора было менять внешнюю политику, и здесь уже не до сантиментов.)