Время шло, и, несмотря на то, что работа была очень интересной, я не исключал возможности новой длительной загранкомандировки. Такие размышления стимулировало появление в семье второго ребёнка — в 1988 году родился сын Максим. И. С. Иванов как-то спросил меня: «Чуркин, сколько ты собираешься ещё работать в МИД?» Быстро прикинув разницу между своим возрастом и «пенсионной чертой», я сказал: «Двадцать два года». Но Игорь Сергеевич, конечно же, имел в виду не это. Он дал мне толстую книгу, где были изложены все вакансии в зарубежных точках на обозримую перспективу. Порывшись в гроссбухе, я выбрал должность старшего советника по разоружению в представительстве при ООН в Женеве.
Однако судьба распорядилась по-другому. Вскоре прошёл слух, что начальник Управления информации, споуксмен МИД Геннадий Герасимов отправляется послом в Португалию. Тарасенко дал мне понять, что на освобождавшемся месте могу оказаться я. Такого рода назначения требовали утверждения на Коллегии МИД. В один из дней, когда должна была состояться очередная коллегия, меня вызвал заместитель министра по кадрам Валентин Михайлович Никифоров. «Вы, наверное, слышали, — сказал он, — что предполагается ваше назначение на должность начальника Управления информации». Я признал, что действительно слышал. «Теперь о ранге, — продолжал Никифоров (это был интересный вопрос, я уже долгое время имел скромный ранг советника второго класса, как, впрочем, и коллега Шохин, с которым мы иногда обсуждали, что предпринять, чтобы продвинуться на следующую ступеньку — до советника первого класса). — Может быть, вам немного поработать в Управлении, — продолжал свою мысль Никифоров, — и тогда уже рассмотреть вопрос о ранге?» — «Побойтесь Бога, Валентин Михайлович», — развёл руками я. Никифоров кивнул, разговор на этом закончился.
Зайдя на заседание коллегии, я увидел, что моё обычное место у двери занято, и нашёл местечко у противоположной стены, там, где обычно сидели дипломаты, вызванные на коллегию за посольскими назначениями. Через несколько секунд, впрочем, моё традиционное место освободилось, и я вернулся туда. При этом оказавшийся рядом Сергей Лавров пошутил: «Среди послов сел».
Никифоров закончил своё краткое выступление с представлением меня на должность начальника Управления информации предложением присвоить мне дипломатический ранг Чрезвычайного и Полномочного Посланника второго класса, на что я, собственно, и надеялся. Последовавшая за этим минута стала, возможно, самой удивительной и радикальной в моей жизни. Всё решилось двумя репликами Шеварднадзе: «Ну, о ранге я ещё не думал», — сказал он. Тут его первый заместитель Анатолий Гаврилович Ковалёв, очень чутко улавливавший настроение начальства, произнёс: «А почему второго класса? Вот я был третьим секретарём, и мне сразу дали первого». Шеварднадзе продолжал размышлять вслух: «Думаю, в коллегию надо его включить — важная работа». Тут уже раздался хор голосов: «Надо давать ранг посла». — «Надо же! Угадал», — шепнул мне Лавров. Вскоре постановлением правительства я был введён в состав Коллегии МИД СССР, а 10 декабря 1990 года президент Горбачёв подписал Указ о присвоении мне ранга Чрезвычайного и Полномочного Посла. На всякий случай я подстраховался: мне вовсе не хотелось, чтобы с моим приходом в Управление информации на месте пресс-секретаря министра оказался другой человек. По моей просьбе «во избежание недоразумений» Шеварднадзе назначил меня ещё и помощником министра. Мой титул на визитной карточке стал читаться почти как роман: член Коллегии МИД СССР, начальник Управления информации, помощник Министра иностранных дел СССР, Чрезвычайный и Полномочный Посол.