Вдруг по стене чердака наискось метнулся крапчатый, пятнистый свет, будто кто-то решил поиграть в «солнечные зайчики». Только солнца снаружи не было. Стояло обычное зимнее утро, когда в воздухе разлита тишина, и белесое небо безмятежно глядится в озябшую землю.
На чердаке по-прежнему никого не было, но мне показалось, будто что-то изменилось. В теплую, задумчивую дремоту этого места вкралась тревожная нота. Неужели Белая Леди решила дать о себе знать?
— Миледи? — тихо позвала я, чувствуя себя довольно глупо. Ну извините, у меня не было навыков вежливого общения с призраками.
В ответ — тишина. Только качнулись в углу лохмотья роскошной паутины, свидетельствующей о многолетнем неутомимом труде пауков.
— Есть тут кто-нибудь? — спросила я уже громче. И вздрогнула, заметив на пороге щуплую невысокую фигурку. Девушка стояла, смирно сложив руки-веточки на чистейшем белом переднике. Это была Элспет. Или, возможно, ее сестра.
— Хозяин привык завтракать в девять, — произнесла она извиняющимся тоном. — Мы никак не могли вас найти.
«Ну еще бы. Как она вообще ухитрилась отыскать меня здесь?!»
— Что ж, тогда не будем заставлять его ждать. На минутку только загляну к себе.
Девушка нерешительно мотнула головой, вперив в меня яркий взгляд, в глубине которого мерцала жалость:
— Я бы на вашем месте поторопилась, мисс. Иначе лорд Робин может здорово рассердиться.
* * *
Завтрак накрыли в Каминной Зале. Комната была такой длинной, что стол, рассчитанный на пятьдесят человек, казался маленьким островком, теряясь в ее серых прохладных глубинах. Огромные толстые колонны подпирали расписной потолок. Там среди облупившихся голубых облаков мифические герои застыли в напыщенных позах, демонстрируя свои подвиги. Одну стену целиком занимали высокие окна, изукрашенные витражами, зато противоположная стена, в середине которой торчал огромный камин, щеголяла голой каменной кладкой, отчего казалась ободранной и нелепо пустой.
За столом сидели двое: Робин Уэсли и его экономка. Блеклая фигура миссис Девис в неярком утреннем свете выглядела почти бесплотной. Мой дядя угрюмостью мог бы поспорить с дождевой тучей:
— Наконец-то вы явились, — желчно произнес он. — Я не потерплю неаккуратности в своем доме, тем более от такой незначительной особы!
— Прошу прощения, — ответила я кротко, не желая начинать утро с семейной ссоры.
Откуда мне было знать, что мистер Уэсли так чувствителен к расписанию? Я спешила как могла, только умылась и смахнула с волос паутину, которой обзавелась после посещения чердака. Вряд ли мне удалось бы выдать такое «украшение» за последний писк столичной моды!