Жители Кавертхола обычно избегали подходить к лабиринту. Я их суеверий не разделяла, поэтому, подобрав подол юбки, спокойно перелезла через первый вал. Потом через второй. Нужно же убедиться, кого это угораздило устроиться на ночлег прямо в центре строения сидов!
Неудобные башмаки скользили по глине, колючие кусты хватали меня за одежду, мешая пройти дальше. Я задержалась, шипя от досады, чтобы выпутать подол из цеплючих веток, и в этот момент слоистый туман вдруг разошелся, как ветхая ткань, открыв моему взгляду самый центр лабиринта. Я так и застыла, вцепившись в ткань. Меня приморозило к месту.
Это было не животное. Это был человек… мужчина… джентльмен, одетый в плотный плащ с тремя пелеринами. С ужасающей четкостью мне врезалось в глаза, что подол его плаща был вымазан глиной, а темные волосы слегка трепетали на ветру, как птичьи перья. Шляпы не было, затылок представлял собой сплошную рану. Белый камень, у подножия которого скорчился человек, был весь испятнан бурыми потеками.
В ужасающей, бездыханной тишине я медленно-медленно подалась назад, перелезая через вал обратно. Не помня себя, выбралась из лабиринта, споткнулась и припустила к деревне. Сердце бешено колотилось, легкие горели от скопившегося воздуха. И только добежав до человеческого жилья, до первых деревенских домов, я обнаружила, что могу кричать.
До этого дня жизнь деревеньки Кавертхол была спокойной и сонной, как поверхность пруда в дальнем конце улицы, чью мирную гладь может возмутить разве что стайка гусей. И вдруг в одночасье все изменилось. Спустя некоторое время возле места преступления собралась целая толпа. Впрочем, большинство людей, как я заметила, по-прежнему старались держаться на почтительном расстоянии от Лабиринта.
Мы довольно долго ждали, пока из Босвена прибудут судейский чиновник с констеблем. Меня немного потряхивало — то ли от озноба, то ли от пережитого страха: ведь в первую минуту мне показалось, что мертвый человек в лабиринте был мистером Уэсли. У дяди был похожий теплый плащ с пелеринами и такие же темные волосы. Позднее, когда нашлись двое смельчаков, которые перенесли тело к церкви, пристойно сложив ему руки на груди, мы все узнали в убитом Джереми Хартмана. Я ощутила даже некоторую неловкость от вспыхнувшего облегчения.
Мистер Уэсли появился еще позже, вполне себе живой, со сжатым в нитку ртом и сердитыми блестящими глазами. Оценив обстановку, он послал людей за дознавателем и сам куда-то уехал, а меня распорядился отвести в лачугу Дуайта, расположенную поблизости.