Юрий внимательно посмотрел на Голицына, поймет ли тот его посыл – тот только улыбнулся в ответ и пояснил:
– Для того «выборные полки» великий государь повелел на Керчь отправить. Надобно только продумать, как войну с османами будущей весной повести, и поход вражеский отразить. Турецкая армия лишь частью к Перекопу отошла, к Очакову до пятидесяти тысяч направилось – зимой ведь не воюют. А татары и ногайцы по кочевьям разошлись.
– Я зимой всем своим войском татарам и туркам урон наносить буду, набеги устраивать, – Юрий говорил своим обычным голосом, стараясь, чтобы Голицын не стал задавать вопросы, на которые придется лгать. А так вроде как и показал свои намерения, но не намекнул. И тем более не рассказал, какими же они будут на самом деле.
– Необычно сие, государь, так никогда не воевали.
– Все когда-нибудь в первый раз происходит, князь Василий Васильевич. Только не хочется сидеть ровно и дожидаться турецкого нашествия – врага нужно бить тогда, когда он не ждет, и лучше в феврале, перед самой весной, когда степь подморожена, и двигаться войскам по ней легко будет. А потом за грязью месяц отсидеться можно.
Юрий медленно раскурил сигару, наклонив голову, стараясь, не встретится взглядами в эту минуту. Голицын к его удивлению, на курение не обратил внимания.
– Великий государь повелел к твоему царскому величеству помощь по весне отправить, если османы от Перекопа через степь на города ваши пойдут в силе тяжкой. Войско стольник Григорий Бологов возглавит – там пять тысяч «выборных солдат» у него будет, да конницы столько же – казаки слободские и гетманские.
«Дареному коню в зубы не смотрят и под хвост не заглядывают. Итого двадцать тысяч – сила серьезная, если ей правильно распорядится. Наступать надобно – обороной войны не выигрывают. У меня преимущество в оружии – такой момент нельзя упускать. Вот и хорошо, будет, чем фронт прикрыть, но удар нанесем там, где он станет для врага неожиданным. Как говорил один знакомый – удивить, наполовину победить!»
– А еще повелел царь Федор Алексеевич боярам Волынским разрешить перейти на службу к тебе, как их пращуры честно служили королям Галицким и Волынским, дабы тебе опорой верной были. И за службу, из крымского полона принятому сыну боярскому Ивану Волынскому, сыну Петра, жалует поминки, кои дьяк вручит.
Слова Голицына обрадовали Юрия – царская опала на всех трех Волынских могла обернутся им, если не плахой, то ссылкой в Сибирь, попади они в руки приказных людишек. А так их «дезертирство» прощено, да и другие родственники могут припожаловать – всем место на службе найдется при жутком кадровом голоде на образованных людей.