– Твоя орда тут разбита, бей?!
– Мои войны не разбиты, они отошли! И еще придут и покажут всем остроту своих сабель!
– Покойники саблями махать не смогут!
Юрий постарался ответить самым равнодушным голосом. Сразу сбивая татарина с позиции, на которой тот с дуру попытался утвердиться. Именно так нужно перетирать ключевые вопросы, не давая занять своему оппоненту на «стрелке» выгодное положение.
– Они ведь все покойники, хотя не ты, не они о том пока не знают! Ты хоть посмотрел, с какого расстояния мы твоих нукеров «огненным боем» доставали?! Посмотрел?!
– Оружие самого шайтана, – пробормотал татарин с побледневшим лицом. – Правоверные таким не воюют, это колдовство! Пищали не могут стрелять так далеко!
– Могут, бей, еще как могут! Но только у моих воинов, ибо ведом мне рецепт зелья тайного, и если его подсыпать в обычный порох, то втрое дальше стрелять можно, и очень точно. Вот он, мой секрет!
Галицкий достал из газыря «карандаш», которым постоянно пользовался в дороге для записей и показал ногайцу, что впился в него горящим взглядом. Затем нарочито старательно упрятал его обратно, и, наклонившись, со зловещей ухмылкой на лице, негромко заговорил. Демонстративно стараясь исключительно для Мехмет-бея, как он сам якобы не хочет, чтобы кто-то подслушал их разговор:
– Лошади твоих нукеров, что в страхе бежали от огня ружей, за зиму отощали, бей. Заводных у них нет, мы их захватили! Так что твоя орда далеко не уйдет, у моих стрельцов кони свежие и откормленные. Знаешь, что будет дальше, Мехмет?!
Мы догоним твой отряд, и будем из ружей убивать лошадей, одну за другой, вначале десятки, потом сотни, и, наконец, перебьем всех – так что даже горестного вестника не отправят в кочевья поведать людям, что нет больше народа Ширинов!
«Чего же это ты так, чумазый, взбледнул?! Нагнал я на тебя жути?! А ты что хотел, варенья на завтрак? Причем, я ведь тебе истинную правду сказал. Именно такой и впредь будет будущая война – вначале массовый забой лошадей, потом спешенных всадников избиение беспощадное, ибо лук против штуцера не оружие!»
– Половину твоих воинов мы перебьем – дабы другую половину заставить оружие на землю положить и самим себя веревками повязать. Ушло за Торец до тысячи твоих ногайцев, может чуть больше, бей. Хватит ли у тебя денег, чтобы мне пятьдесят тысяч рублей уплатить за полтысячи воинов, которых я в живых оставлю?!
Мехмет-бей выпучил глаза, с ужасом взирая на Юрия, который заговорил с ним до жути ласковым голосом. В таких беседах никогда нельзя угрожать со слюной изо рта и топать ногами, а нужно делать так, чтобы каждое твое слово мутило сознание оппонента, нагоняя на него ужас от осознания безысходности положения.