Киев
25 июля 1677 года
– Владыко, непонятные дела творятся в южном Галиче. Ты велел мне сообщать, если что будет странное.
Митрополит Антоний Винницкий отвлекся от размышлений и внимательно посмотрел на архимандрита Фотия, одного из немногих клириков, кому он мог полностью доверять.
– И что там случилось такого, что встревожило?
– Князь Юрий Львович объявил себя автократором тех ногайских земель, что занял силой оружия. Очень необычных ружей, владыко, что стреляют на версту. И точно попадают при этом!
– Ты в этом уверен?
Митрополит происходил родом из шляхетской семьи, и, хотя в отличие от московского патриарха, не воевал в молодости, но в военном деле разбирался прилично и был сведущ во многих вопросах.
– Что тут необычного? Он вооружил своих стрельцов нарезными мушкетами или пищалями, вот они и стреляют на такое расстояние. Ты говорил, что в своем стольном граде у него есть большие оружейные мастерские – видимо, сманил к себе знающих работников.
– Да, ружья там делают отличные, я видел у запорожцев кошевого. И бьют на шестьсот шагов. А нарезные еще дальше стреляют. Необычно только то, что их заряжают также быстро. Я воевал с ляхами вместе с атаманам Кривоносом – и знаю, как трудно протолкнуть пулю через нарезы. Иной раз молотком бьешь с силою, и долго.
– Значит, все в дело в пуле. Надо раздобыть одну и посмотреть, думаю в ней хитрость.
– Вот она, владыко, – Фотий поставил на стол небольшую коническую пулю, с чуть закругленной верхушкой, похожую на наперсток. Антоний взял ее пальцами, покрутил. Чуть тяжелее обычного свинцового шарика, которые он в юности загонял в ствол пистоля, увесистая.
– Я стрелял из гладкоствольного ружья запорожского казака, он мой крестник, – Фотий посмотрел на митрополита. – Удивительная вещь, скажу тебе сразу, владыко. Странно только, что эта идея никому в голову раньше не приходила. А князь Галицкий оказался настолько талантлив и сведущ в воинском деле, что такое смог придумать.
– Ничего удивительного, иначе бы он не смог бы, который год, не только отражать набеги ногайцев, но и ходить в степь, разоряя их кочевья. И этим летом нанес большой урон орде – говорят, много сотен степняков убито под стенами Галича.
– Так оно и есть, вроде как целую тысячу магометан начисто истребили и прогнали с большим соромом восвояси.
– Древняя кровь королей проснулась в его жилах, и выбрала его мечом в защиту православия и наказания неверных!