— Что? — переспросила Катя. — Какой теракт? Ты хочешь, чтобы я перевела тебе статью про какой-то теракт?
Она взяла газеты из рук Рея.
— Всемирный торговый центр… В него врезался самолет, — еле выговорил Рей побелевшими губами.
Несколько минут Катя стояла и непонимающе смотрела на него.
— Что случилось? — спросил Константин, подойдя ближе. — Катя, что с тобой?
Не сказав ни слова, она вдруг медленно осела на пол. Газеты рассыпались у ног.
* * *
— Ну, как она? — спросили в один голос, но на разных языках Рей и Константин, когда из номера вышла полная женщина в белом халате с неприятным лицом.
Врач покачала головой.
— Тяжелое нервное потрясение, — ответила она, обращаясь к Константину, поскольку не понимала, на каком языке и что лопочет тот «хвостатый» парень в кожаных штанах. — Я ей укол сделала, транквилизатор, теперь спит. Для нее это сейчас будет лучше. Чем же вы ее так обидели? — с укоризной сказала врач. — Вечно из-за мужиков, вроде вас, бабы страдают.
— Простите, — не понял Константин.
Женщина в белом халате недоуменно похлопала накладными ресницами.
— Что, теперь после каждой ссоры ей уколы делать, что ли? Вы бы уж все-таки, раз женились на ней, так берегли бы, что ли? А то из-за ваших ссор потом и дети ненормальные рождаются. Вы наорете, вам легче, а все на ней отражается.
До Константина дошло — его принимают за мужа Кати.
— Ее муж, скорее всего, погиб во время сегодняшнего теракта. У него офис во Всемирном торговом центре, — сухо сказал он.
— А-а-а, — врач снова похлопала накладными ресницами. — Она что, американка, что ли?
— Нет, русская. Катя Спрингс, слышали, может быть? Певица.
— Спрингс, Брингс, откуда мне ее знать? Но раз певица и муж американец, то вызывайте, наверное, психотерапевта, — ни к селу ни к городу заключила врач, как будто в ее представлении все певцы и тем более американцы поголовно нуждались в услугах психотерапевтов. — Я сейчас дам вам один адресок. К нему направьте, хороший специалист.
И стала рыться в сумочке, где среди бумаг и всяких медицинских причиндалов лежала куча косметики.
— Ай, ноготь сломала! — вдруг вскрикнула она. Ногти у нее были такой длины, что могли бы сломаться и от порыва ветра, не то что от поиска бумаги и карандаша.
Преспокойно вытащив из сумочки пилочку для ногтей, врачиха занялась сломанным ногтем. Она стачивала его с превеликим старанием, даже сотой доли которого не прикладывала, общаясь с пациентами.
— Ну, что вы ждете? — недоуменно спросила женщина Константина, который глядел на нее широко раскрытыми глазами, удивляясь такой нравственной глухоте. — Ах, да! Какие же вы нетерпеливые! Сейчас запишу.