— Валяй! — Мы двинулись к лестнице. И на лестнице, посредине между вторым и третьим этажами, столкнулись с Тюбиком.
Тюбик не один, вместе с деканом. Тюбик — важный, надутый, розовощёкий.
— О, Птаха! — обрадовался он и всем корпусом развернулся к декану. — Вот кто принесёт нам славу! Вот герой, о котором я говорил вам. О нём звонил вам председатель!
— Очень приятно, — жмёт мне руку декан.
Впервые я стою с ним лицом к лицу. Дядька как дядька: большой лоб, нос картошкой, галстук. Только выражение лица — Тюбикино и взгляд — зеркальный: отражает тебя, в себя не впускает.
— Валентин Аскольдович, — не нахожу я ничего лучшего, как сразу приступить к делу, — обстоятельства складываются таким образом, что я должен на два дня съездить в Ленинград, вместо меня — Сан Саныч.
Тюбик бледнеет, прямо на глазах из розовых щёки превращаются в ватные бледные подушки.
— Я сейчас, одну минуту?! — говорит он декану, а как только декан начинает взбираться на свой этаж, бережно неся упитанный животик, Тюбик рычит: — Шагай, шагай — ко мне! — Сан Саныча он не замечает и, чуть не подталкивая меня под зад, уткнувшись дулом своего смертоносного взгляда в мой затылок, гонит в кабинет.
Я всё-таки осмелился, крикнул Сан Санычу:
— Подожди, я сейчас!
За нами жёстко захлопнулась дверь.
— Ты свихнулся? — зашипел Тюбик. — Потерял рассудок? Ты ошалел? — Он закидывает меня злыми глаголами, а я, я ничего не соображаю, хлопаю глазами и пытаюсь понять, за что он лупцует меня. — Ты рехнулся? Сошёл с ума? Обалдел?
Но глаголы иссякли, а у меня лопнуло терпение, я заорал:
— Хватит, позволяешь себе!
— Не я позволяю, ты… тебе, лично тебе… специально тебе… понимаешь, тебе?! Протянули руку!
Я всё ещё не понимаю и снова ору:
— А я что? Что я не так сделал? На мозоль тебе наступил? Деньги украл? Или, может, предал тебя?
— Во! Точно: именно «предал»! — отфутболил мне моё слово Тюбик. — Мозги у тебя имеются, или ты их расплавил?
— Какие мозги?
— Такие. Это же «кормушка» так называемая.
— Какая ещё «кормушка»?!
— Такая! — передразнил мой голос Тюбик. — Обыкновенная! Не может государство дать одинаковые блага всем и одинаково высокий прожиточный минимум, не может накормить всех. Не ясно? «Кормушки» не для всех.
Я всё ещё не понимал.
— Это же соцзаказ, ты говорил, это нужно государству, это же популяризация колхозов, как я понял, это же…
— «Это же», «это же», — снова передразнил меня Тюбик. — Ты — в пелёнках, ещё даже не ползаешь! Ты считаешь, каждому дай соцзаказ? Слишком жирно. Ты получил свой кусок? А теперь нам дай наш кусок! — скрипит ржавчиной Тюбик, я едва слышу его, так стучит кровь в голове.